Глеб Голубев - Искатель. 1968. Выпуск №2
Окна тетиной комнаты были снова ярко освещены!
— Она проснулась, а я здесь! Надо бежать.
— Возьмите фонарик, а то ноги переломаете! — крикнул мне вдогонку Жакоб.
Еще у ворот я услышала, как тетя зовет меня. Но я не откликнулась сразу, а пробежала в глубь сада и уже оттуда, издалека, тщетно стараясь сдержать одышку, подала голос.
— Где ты бродишь так поздно? — крикнула мне тетя с террасы.
— Гуляю в саду. Вышла подышать свежим воздухом, что-то спать не хочется. «- И, подойдя ближе, я спросила: — А ты почему не спишь?
— Ужасно разболелся зуб. Только легла, кажется, даже заснула. И вдруг страшная боль, словно начали сверлить какой- то адской бормашиной, — ответила она, зябко кутаясь в халат и передергивая плечами. — Ты меня отвезешь завтра в Сен- Морис?
— Зачем?
— Там очень хороший дантист, впрочем, ты, кажется, сама у него была. Я тебе давала адрес.
— Но ты что-то напутала, тетя. По этому адресу никакого дантиста не оказалось.
— Странно, — она недоверчиво посмотрела на меня. — Вечно я путаю адреса. Но найдем, я же прекрасно помню, где это.
Постояв еще несколько минут на террасе, она пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Идти снова к Ренару я не решилась. Передача наверняка уже кончилась, а вдруг тетя опять не уснет и станет меня искать?
Ночь прошла спокойно. А выйдя рано утром на террасу, я увидела в кустах Мориса, подающего мне таинственные знаки.
— Что вы тут делаете? — спросила я, подбегая к нему и с опаской оглядываясь на окна тетиной спальни. — Вы с ума сошли! Она может увидеть. Зачем вы сюда залезли?
— Жду, пока вы проснетесь. Вот уже битый час. Весь промок от росы. Что вчера случилось? Почему вы не пришли обратно?
— Боялась оставить тетю одну, — и я рассказала ему о том, как у нее внезапно разболелся зуб. — Она просит отвезти ее к дантисту, но его там вовсе нет. Я сама ездила, когда у меня болели зубы, и не нашла там никакого дантиста.
Жакоб выслушал меня не перебивая, а потом сказал в глубокой задумчивости:
— Разболелся зуб, а никакого дантиста нет… И разболелся он как раз в тот момент, когда мы включили глушилку. Может, это просто совпадение, а может и… Когда она в прошлый раз была у этого дантиста?
— Кажется, зимой. Да, в конце зимы.
— И в конце зимы начала слышать этот «глас небесный»? До визита к дантисту или после?
— Точно не помню.
— Надо навестить этого дантиста, — решительно сказал Жакоб, тряхнув головой.
Мы съежились от посыпавшихся с ветвей холодных капелек воды.
— Но я же вам говорю, нет там никакого дантиста.
— Тем более подозрительно. Адрес у вас сохранился?
— Кажется. Или я выкинула его… Но дом помню и так. Там еще какая-то лавчонка.
— Едем! Постарайтесь под каким-нибудь предлогом отложить поездку с тетей до завтра, лучше всего скажите, будто испортилась машина. Она согласится подождать. Если мои предположения правильны, боли у нее сегодня не будет. А вы сразу к нам, и поедем к дантисту. Так я и сделала. А после завтрака поспешила к Жакобу.
— Наконец-то! Мы уж заждались, — не слишком приветливо встретил он меня.
— Не могла раньше.
— Вилли! — крикнул он.
Вилли появился в дверях, что-то дожевывая.
— Поехали, — поторопил его Жакоб.
Мы спешили напрасно. Дом я запомнила хорошо и нашла его сразу, но никакого дантиста там не оказалось, как я и предупреждала. Весь нижний этаж занимала какая-то убогая лавчонка без вывески.
Жакоб подергал дверь лавочки — она оказалась запертой. Несколько раз нажал кнопку звонка, на его дребезжание никто не отозвался.
Мы попытались заглянуть сквозь давно не мытые стекла витрины: пустые полки, на прилавке навален какой-то хлам, в углу валяется сломанный стул.
— Кажется, лавочка давно обанкротилась, — пробормотал Жакоб.
— Эй, идите-ка сюда! — окликнул нас откуда-то из соседнего двора Вилли.
Мы поспешили к нему и увидели, что он, приложив ладонь козырьком, заглядывает в темное маленькое окошко.
— Похоже, это задняя комната лавчонки, — сказал инженер, уступая место Жакобу. — Ну-ка, посмотри.
Жакоб приник к грязному стеклу.
— Видишь? — спросил его Вилли.
— Вижу.
— Зачем бы ему тут стоять, в этой лавочке?
— Что вы там увидели? Покажите и мне! — нетерпеливо попросила я.
Жакоб подвинулся, я заглянула в окошко и увидела посреди пустой полутемной комнаты какое-то странное сооружение.
— Что это?
— Зубоврачебное кресло, — ответил Жакоб.
Я удивленно посмотрела на него:
— Значит, дантист тут все-таки жил?
— Вероятно. И надо устроить, чтобы он снова здесь появился, — добавил Морис многозначительно.
— Может, заглянем внутрь? — предложил Вилли. — Я открою дверь в два счета. — Он уже начал шарить в своей сумке.
— Не стоит, — остановил его Жакоб. — Это надо делать с представителем власти. Пошли отсюда, а то мы уже привлекаем внимание соседей.
Мы доехали до почты, и Морис позвонил комиссару Лантье, попросив его немедленно приехать к нам в Сен-Морис.
— Дело очень срочное! Мы будем ждать в кафе возле моста, понял?
Потом он позвонил в Монтре какому-то доктору Калафидису и тоже попросил его срочно приехать, захватив все необходимые инструменты…
— Кроме кресла. Кресло здесь есть. Ничего, ничего, ты не можешь отказать своему старому клиенту. Нет, по телефону не могу. Приезжай и все узнаешь. Жди нас в кафе у моста.
События все ускорялись, приобретая какой-то бешеный ритм.
Вскоре приехал комиссар Лантье. Они с Жакобом ушли в местное полицейское управление, где пробыли довольно долго.
Наконец Жакоб с комиссаром вернулись.
— Лавочка закрыта вот уже месяцев пять, — рассказал Жакоб. — Ее снимал для мелкой торговли некий мосье Мутон. Судя по описаниям, на проповедника он не похож, видимо, какое-то подставное лицо из его помощников. Ни о каком дантисте здесь не слышали и очень удивились, узнав о кресле. Так что нам разрешено вскрыть замок и осмотреть эту загадочную лавчонку.
Вилли сразу оживился, достал из сумки какие-то щипчики и крючки, весьма подозрительно похожие, по-моему, на отмычки, и через несколько минут мы вошли в таинственную лавочку.
— Здесь пока ничего трогать не будем, — сказал озабоченно комиссар. — Пройдем сразу во вторую комнату.
Но во второй комнате осматривать было нечего. Она была совершенно пуста — только зубоврачебное кресло высилось каким-то глупым, нелепым памятником.
— Ух, какая тут грязища! — брезгливо сказала я. — Сколько пыли.
