Николай Инодин - Уходимец
Управляемость у Роминой лодки оказалась лишь самую малость лучше, чем у плота, не хватало ему сил на то, чтобы разогнать вёслами массивное судно, так что в основном плыть придётся со скоростью течения, зато находиться в лодке всяко приятнее, чем на заливаемых волнами брёвнах. Борта над водой поднимаются сантиметров на тридцать — сорок, не должна речная волна внутрь захлёстывать.
Перед отплытием Роман сходил в степь, добыл небольшую антилопу. Постное мясо дольше сохранится, чем свинина, даже если его сильно не солить. На следующее утро сложил в лодку все свои нехитрые пожитки, запас дровишек, и отчалил. Так получилось, что Шишагов никогда не имел дела с большими реками, самое большее — ночные марши вдоль Днепра, ещё в военном училище, но вся оставшаяся в памяти информация — плеск чёрной воды и ненавистные извивы дамбы. Тем интереснее будет путешествовать. Роман спокойно, не напрягаясь, грёб коротким веслом, перебрасывая его с борта на борт, выводя лодку на стрежень. Прохладный ветер с верховьев заставил набросить на себя кожаную куртку, заслуженную спутницу его приключений. Выгреб на середину, направил нос вниз по течению, и успокоился. Поехали.
Река несет свои воды много быстрее, чем топает пешеход. Проплывают мимо бортов обрывы глинистые и песчаные, пляжи сменяются заболоченной крепью. В прибрежных зарослях крякают и шумят утки, гуси и прочая водоплавающая пернатость. Оставляя на воде характерный след, плывут бобры или ондатры, а может быть нутрии, ни разу не удалось рассмотреть ближе, осторожные зверьки ныряют при приближении лодки. Роману нравится река. Поток то широко разливается, замедляясь, завивается водоворотами, пытаясь закружить лодку, то разгоняется на неглубоких местах. На одном из бродов пришлось бросить якорь, пережидать пока пересечёт реку стадо диких быков, голов пятьдесят. Этот вид не походил на зубров, звери были намного крупнее, массивнее, покрыты короткой шерстью чёрного цвета, бычьи головы украшают большие острые рога, изогнутые вперёд и вверх. Зайдя в воду по колено, животные пили, потом двигались дальше. Быки и коровы пересекали реку, задирая морды, в самом глубоком месте вода доходила им до середины боков. Поднятые ими волны ощутимо раскачивали лодку. Подростки держались выше по течению, и в некоторых местах им приходилось пускаться вплавь. Вниз по течению потянулась широкая полоса мутной воды, в воздухе запахло мочой. Роман вытащил якорь и заработал веслом раньше, чем последние звери вышли из воды, ему почему-то захотелось поскорее убраться с этого места.
***Для того чтобы сделать ловушку для рыбы, нужно совсем немного материалов и несколько часов работы. Сначала из лозы или ивы сгибаются обручи разного диаметра, самый большой, до метра — центральный, вдвое меньше — концевые и парочка промежуточных, среднего размера. Затем к обручам лыком или еловыми корешками привязываются гибкие прутья или тонкие палки. При этом нужно не забыть сделать сбоку дверцу для извлечения попавшейся рыбы. Завершает дело изготовление входов. Из тех же палок, привязанных к внешним обручам, формируется направленный вовнутрь открытый конус. Если палочки около двух сантиметров в диаметре, их связанные между собой внутри ловушки концы образуют кольцо, не нужно делать отдельный обруч.
Такую морду, или вершу Роман изготовил на второй день путешествия, прямо на ходу. Осталось придумать причину, по какой рыба должна в неё заплывать. Земные рыболовы набивают сосновую шишку хлебным мякишем, но у Ромы с хлебом напряжёнка. Пришлось напрягать мозг под девизом «почувствуй себя рыбой». На привале наварил корней лопуха и аира, размял в кашу. Мелко нарубил дождевых червей, добавил цветочной пыльцы, смешал с остальной массой. Получившуюся смесь натолкал в раскрывшуюся шишку, шишку забросил в ловушку, а ловушку вечером установил в камышах, там, где в их зарослях остался просвет, ведущий в одну из стариц. Приткнул лодку к мели посреди реки, и уснул под плеск воды и утиное кряканье. Утром вытащил из ила вёсла, удерживавшие корму на месте, столкнулся с мели и стал выгребать к своей верше. Ого! Столько рыбы в одном месте Роман ещё не видел. Затаскивая ловушку, чуть не опрокинул лодку. Высыпав рыбу на дно, старательно выбрал из трепыхающейся массы и выбросил в реку всю рыбу меньше локтя длиной, и всё равно осталось много. Понял, что сегодня уже никуда не поплывёт, и направил лодку к берегу, стараясь выбрать место, где растёт много ольхи.
Чистить окуней ещё та морока. Но пару штук Рома обработал довольно быстро. Порезал на куски, и почти до верха наполнил ими свой походный котелок. Залил чистой водичкой из небольшого родничка и поставил на очаг, поддерживая махонький огонёк, лишь бы варево чуть-чуть булькало. Выкопал в береговом откосе печурку, нажёг углей. Пока прогорали дрова, выпотрошил ещё несколько рыб, не сдирая чешуи. Слегка присолив тушки изнутри, щедро обмазал их полужидкой глиной, завернул в лопухи, уложил на угли и засыпал сухим песком. Сверху снова развёл огонь. Нашёл целую плантацию черемши, нарвал большой пук и вернулся к лодке. Снял с огня котелок, слил юшку в миску и начал жадно хлебать, дуя в ложку, щурясь от удовольствия, прикусывая от зажатого в левой руке пучка зелени. Доел, прямо из миски выпил остатки, вытер пот со лба и после этого не торопясь, аккуратно выбирая косточки из разварившейся рыбьей плоти, начал поедать окуней.
Процесс чревоугодия был прерван непонятной вознёй в ближних кустах. Шишагов и сам не заметил, как оказался на берегу в боевой стойке. В полусогнутой правой руке прямым хватом зажат нож, в левой, отведённой чуть назад, тесак — обратным. Шум повторился, и из раздвинувшихся веток на Романа уставились два ярко-голубых глаза. Лохматый зверёныш потянул носом воздух, и решительно направился к источнику вкусного запаха, не обращая на человека никакого внимания. Одно ухо порвано, на спине дымчато-серая шерсть в нескольких местах слиплась от засохшей крови. Лапы заплетаются, но этот комок шерсти сосредоточенно топает к котелку с рыбой. Лодочный борт оказался для него неодолимой преградой. Лапы не держали зверёныша, он срывался, падал на спину, но упорно вставал и опять пытался добраться до еды. Разгневанная мамаша, визита которой ждал Шишагов, всё никак не появлялась. Роман осторожно осмотрел заросли — никого. Вернулся к лодке, подхватил зверя под живот, и посадил в лодку. Выбрал кости из самого большого куска рыбы и, отщипывая, стал кормить нежданного гостя. Тот, не смущаясь, брал пищу из рук и глотал, практически не жуя. Кусок рыбы умял, и вякнул, требуя добавки.
— Обойдёшься — проворчал Шишагов — Сначала это перевари.
