Шторм - Николай Малунов
Решетов зло сжал зубы, поиграл желваками.
Дверь в помещении открылась. Петров вошел, хмуро глянул на старика, держащего на прицеле профессора, ничего не сказав, подошел к окну.
- Запустили эту свою программу? – ни о чем не подозревая, повернулся Данил спиной к боевому товарищу, чтобы рассмотреть, что там внизу делает его друг.
- Да, - как-то сдавленно, немного не так, как того следовало, ответил Решетов.
Куль сделал осторожный шаг к командиру, замахнулся прикладом. Петров почуял опасность спиной в буквальном смысле. Он успел дернутся в сторону, от чего удар вышел смазанным. Приклад угодил в ухо и скулу, чуть не выбив зуб, расцарапал шею, больно ударил по ключице. Байкал тихо рыкнул, дернувшись назад, на противника, стараясь сбить его с ног. Почему Куль его атаковал, он не знал, но с самого его появления, старик вызывал у капитана какие-то сомнения. Как он нашел их? Они шли сервисными переходами, которые вряд ли были отмечены на картах! История старика тоже насторожила Данила, особенно «откидались гранатами». Не так уж тут и далеко, они должны были слышать взрывы! Но тогда он списал все на ментальную атаку профессора Решетова. Он не знал, сколько времени прошло с момента, как монстр ударил и навел морок. Они вполне могли и не слышать разрывов из-за толстых стен пещер, но, как говорится, осадочек от всей истории остался и не давал капитану расслабиться.
- Ах ты падаль, - попытавшись ударить старика кулаком из нижнего положения, прорычал Данил.
Куль заблокировал удар локтем, приняв руку противника на болевой. Не зря говорят, бойтесь стариков в профессиях, где долго не живут. Куль жил долго. И воевал долго. Он был смелым и опытным воином, и ни раз это доказывал на деле. Вот и сейчас он чуть было не ввел капитана в заблуждение своими старческими оханьями и аханьями. Вон как шустро отбил атаку, да еще и свою провел, зарядив капитану коленом в живот. Паскудник! А ведь в пах целил!
Петров снова зарычал. Ключица, куда пришелся внезапный удар автомата, заныла. Боль пронзила руку, ударила в глаз и куда-то под ребро. Старик воспользовался секундной слабостью и сильным ударом по ногам, сбил Капитана на пол. Упав, Данил тут же дернул из кобуры пистолет. Дистанция короткая. Не промажет. Старик было дернулся, но Байкал, словно борец, оказавшийся на спине, выставил одну ногу, подбив деду колено. Куль зашипел, качнулся в сторону.
- Не хочу тебя убивать, капитан! – прорычал он, навалившись на руку командира, прижимая ту к бронежилету так, что, чуть было не сломал Данилу застрявший в скобе палец. – Просто, полежи тут…
Удар в грудь выбил воздух. Это чертов ученый ударил сверху вниз пяткой, что было сил. Бронежилет уберег от перелома ребер, но воздух внезапно покинул тело. Тут же старик скрутил его в захват, начал душить. Шпиль пинал, стараясь угодить ногой в лицо, но капитан отмахивался свободной рукой, второй пытаясь вывернуть пистолет для выстрела.
Куль ослабил хватку и резко снова надавил. Петров сморщился от боли в горле, попытался провернуть пистолет еще хотя бы чуть-чуть, но профессор, словно взбесившаяся фурия, осыпал его ударами ноги. Данил хрипел, сопротивляясь, но с каждым мгновением в глазах его все чаще темнело. Секунды растягивались и сжимались, и он уже не знал, сколько времени сопротивляется. Раздался выстрел. Тело пронизало болью в области груди справа. Сознание капитана вспыхнуло взрывом и тут же, свернувшись, угасло. Тело обмякло.
Куль сплюнул кровь с разбитой губы, вытер слюни.
- Прости, капитан, - поднявшись, вздохнул он, глядя на рану. – Может, выкарабкаешься еще… Уходим! – подняв автомат Петрова и отстегнув от него магазин, зло проговорил Куль.
Шпиль, точнее уже Решетов не шевельнулся.
- Глухой? Пошли, говорю!
- Нет, - спокойно глядя на военного, ответил профессор.
- Не понял!?
- Я никуда не пойду, пока вы не объясните, зачем я вам нужен!
- Ты мне в хер не уперся! - Прорычал старик в самое лицо заартачившегося ученого. – Но твоя жизнь сейчас стоит жизни моей дочери! – Он демонстративно передернул затвор, мысленно морщась от звука падающего патрона, но как говорил его комбат: «Звук передергивания затвора заменяет пятнадцать минут разъяснительной беседы.
Ученый чуть вздрогнул. Куль оскалился.
- Ноги в руки! – рыкнул он, обдав Решетова запахом табака, - и вперед! Пока сам еще идти можешь … или забыл? - Ствол невзначай коснулся ноги Решетова и тот сдался. – Пошли, документы покажешь, все, какие есть! И без фокусов!
- А с этим что делать будем? – ученый покосился но огромное стекло, за которым реактор начал набирать силу.
- Запрем! Сам сдохнет…
***
«Афалина». Неделей ранее. За несколько часов до взрыва.
Стук в дверь раздался внезапно. Переживания за друга, да бессонные ночи довели ее нервную систему до предела. Алиса Евгеньевна вздрогнула. Маша, даже будучи полностью поглощенная чтением книги, заметила это отчетливо. Бывшая учительница, вытащившая ее из того страшного ада, что произошел в ночь выпускного в школе, ставшая ей второй мамой, заботилась о ней изо всех сил и Мария это ценила. В этом страшном, холодном и одиноком мире она была единственным близким Марии человеком, но сегодня она просила небеса, чтобы у женщины нашлись важные дела. С самого утра девочка не находила себе места. Записка, подброшенная другом, жгла карман. «Приходи вечером» были написаны на ней всего два слова, от которых на душе становилось трепетно, а в животе начинали парить бабочки, и, кажется, боги услышали ее!
Разговора с лаборантом Мария не слышала, но после него Алиса Евгеньевна как-то загадочно заулыбалась, засмущалась… Видимо, у нее тоже намечался томный вечер…
- Что-то вы какая-то веселая, - поддела Маша учительницу.
Алиса отвернулась, попыталась скрыть покрасневшие щеки.
- Мне надо отойти, Маш… Ненадолго… Побудешь тут? – девочка с готовностью кивнула.
Алиса Евгеньевна заметалась по комнате, собираясь явно не по рабочим вопросам. То прическу поправит, то помаду нерешительно возьмет, отложит, снова потеребит в пальцах, то шкаф откроет…
- У кого-то сегодня свидание…
- Мария! – Алиса поджала губы, но сдержать улыбку не смогла, кивнула. – Погода плохая, вылет отложили, - ничего не поясняя, добавила женщина.
- Ну, здорово!
