Самый Лучший Ветер - 3 - Артём Сергеев
Потом пришёл ещё один медленный вздох, и я даже покачнулся вместе с ним, а кое-кто и упал, потому что устоять не было никакой возможности. Выдох этот всё длился и длился, набираясь по пути раздраженной, злобной усталости, и решительного желания прекратить всё это прямо сейчас, на месте, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.
Моё желание спасти друзей и себя, и мгновенно вынырнувшее откуда-то понимание того, что только я сейчас могу это сделать, заставило меня забыть обо всём и полностью раскрыться для магии, откинув всё человеческое как можно дальше. По своей воле я никогда бы этого не сделал, но теперь терять мне было нечего.
Я поднялся сознанием и всем своим существом чуть выше, над лесом, совсем не обращая внимание на то, как я это делаю, но ноги вроде бы твёрдо стояли на земле. Переглянулся с тремя мощными сгустками огня, принявшими сейчас вид сотканных из пламени существ с глазами, хвостами и крыльями и понял, что они были перепуганы сейчас намного больше моего, а уж о прямом противодействии и не помышляют.
Потом пришло чуть мазнувшее по мне ощущение чьего-то всепоглощающего внимания, отвлёкшееся на саламандр, потом на всех окрестных ками, а потом и на место взрыва, над которым сейчас раскинулся огромный дымный гриб.
Духи этого мира принялись как будто тыкать в нас пальцами, отводя от себя чужое рассеянное, омрачённое болью внимание, и я их не винил в этой отчаянной попытке уцелеть за наш счёт. По большому счёту, они были правы, и были они ни при чём.
Саламандры не стали пытаться перевести стрелки, в них было слишком много достоинства и даже небольшое понимание того, что доля их вины в прошедшем всё-таки есть. Лишь Лариска ошалело выскочила и запищала в сильнейшем испуге, кинувшись и попытавшись забиться мне под ноги. Я отвлёкся на неё, на Кирюху, метавшимся сейчас вслед за ней серым хвостиком, и попросил не бояться, ведь всё будет хорошо. Наша девочка тут же мне поверила, другого выхода у неё не было, но уходить не пожелала и сидела, вцепившись мне в ногу и только тихонько дрожала, как огонёк свечи на ветру.
Её присутствие странным образом успокоило меня и придало веселой решимости, ведь я пообещал! Тень чужого мощнейшего внимания вновь мазнула по нам, грозя растворить меня в себе, и тут я понял, что может чувствовать таракан на ровной поверхности, с которой не убежишь и не спрячешься, под внезапным прицельным, кинжальным светом сотни зенитных прожекторов.
Но я не стал метаться в испуге, прятаться и пытаться убежать, да и не было в этом никакого смысла. Или нас всех сейчас смахнут с лица этого мира, не оставив даже воспоминаний, или же мне удастся как-то проскочить самому и протащить за собой всех тех, кто в этот миг смотрел на меня в отчаянной надежде. Я ощущал Лариску и Лару, причём обе они в своих чувствах сейчас совсем не отличались, потом Кирюху и весь остальной экипаж, саламандр, гномов и людей, духов и эльфов, верующих и неверующих.
Я поднялся ещё выше, заслоняя собой остальных, как загнанная в угол крыса поднимается на задние лапы, и сумел привлечь к себе ещё больше внимания. У меня появилось полное ощущение, что неведомые прожектора добавили немилосердного накала, сумев просветить меня до самого дна моей души, и признали достойным разговора.
Чужая боль нахлынула тёмной волной, но я сумел выплыть и даже удержаться на ногах. Вообще, это было похоже на то, как раненый слон вдруг сумел остановиться в своей злобной ярости, заметив под ногами сочувствующую ему мышку, и принялся от всей души жаловаться ей на то, как ему больно и плохо.
Ловкая мышка, то есть я, вдруг сумела уверить мир в том, что щас всё будет, щас всё решим и всё вылечим, ты только постой чуть-чуть, ты не топчи никого только! Повинуясь непонятно откуда взявшемуся пониманию того, что так будет правильно, я погнал саламандр выпить и полностью проглотить тот злобный огонь, что бушевал сейчас на месте мятежного, чтоб они все провалились, монастыря.
Саламандры с большой неохотой, мол, сильно болеть потом будем, подчинились, но я не обратил на них никакого внимания. Перетопчетесь, ничего с вами не случится! Огонь начал по чуть-чуть утихать, и мир вздохнул с облегчением, заставив Лариску на моей ноге радостно взвизгнуть.
Потом мне пожаловались на опаснейший, невидимый и ничем не ощущаемый яд, который мог проникать сквозь стены и надолго заражать не только земли, но даже воздух и воду, и который травил не только хапнувших его, но и всё их потомство. А я откуда-то понял, что бороться с этим ядом насобачились ещё в давние времена эльфы, и тут же заставил их заняться делом. А ещё с облегчением мир выдохнул в тот раз, когда я припряг к делу всех окрестных ками, упросив их срочно заняться починкой магической стороны этого покорёженного злым огнём места.
А потом я покачнулся, упал на одно колено и чуть не умер окончательной смертью, потому что именно мне начали предъявлять за весь этот балаган, что случился сегодня.
— Эт-то не ммы! — сумел я промычать жалкие оправдания, и давление удивлённо ослабло, потому что это была чистая правда, во всяком случае, я в неё истово верил. — Эт-то Древние! Это всё они, чтоб им пусто было!
Мир замер, дав мне возможность выговориться, и я своего не упустил. В самых красочных выражениях, удивляясь самому себе, откуда что и взялось, я принялся излагать свою версию событий. Захлёбываясь и торопясь, ловя явные изменения внимания и лавируя между ними, я нёс отчаянную пургу про то, что мы здесь совсем не при чём, а совсем даже наоборот, что мы хорошие, мы всё исправить хотели!
Вот Древние, это да, это же их рук дело, а мы живём в мире и согласии, мы не такие! А чтобы это понять, ты только дай нам возможность, дай нам шанс, и ты увидишь, что мы и сами с твоей болью справимся, тебе даже делать ничего не придётся!
Очень помогло и то, что пришпоренные саламандры сумели и в самом деле обуздать этот злобный, разрушающий саму ткань этого мира огонь, ну или он сам кончился, а эльфы с Ларой во главе кинулись бороться со всепроникающим ядом, и у них получалось! Ками от них не отставали, лихорадочно шурша и
