Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
С тех пор и пошло: мать договаривалась, чтобы Евгения отпускали из школы еще в апреле. Его сажали в самолет, и через несколько часов в аэропорту Габерона его встречал отец. В октябре же они возвращались в Москву вместе: отец любил осень и старался захватить хоть немножко зимы.
Он не любил жаркую влажность боганского климата.
ГЛАВА 3
Каноэ одно за другим с легким шорохом уткнулись в песок. Майор Хор выпрыгнул первым. Десантники знали, что делать: их было почти три десятка, прекрасно вооруженных, хорошо обученных.
Трое осталось у лодок, остальные быстро рассыпались цепью по берегу – под самым парапетом, отделявшим территорию виллы от лагуны.
– Знаешь это место, сынок? – спросил Хор Майка. Они лежали рядом, с автоматами наизготовку, и Хор собирался передать на десантные суда, что высадка началась.
– Это один из домов моего отца, – тихо сказал Майк.
– Ого!
Майор Хор посмотрел на него с любопытством.
– А кто же здесь живет?
– Не знаю, раньше жили мои друзья, а теперь…
– Во всяком случае, постараемся, чтобы собственность твоего батюшки не пострадала, – деловито заметил майор.
И опять что‑то покоробило Майка в тоне майора. Этот немец (в лагере говорили, что майор немец и воевал в России) чем‑то определенно ему не нравился.
– Эй, кто там? Ко мне! – чуть слышно приказал майор в темноту. Послышался шорох, скрип песка. К ним подполз один из десантников.
– Слушаю, сэр!
Это был Аде.
– Разведай, что в доме, да поосторожней. Передай остальным – оцепить виллу и ждать сигнала.
– Слушаю, сэр!
Даже растянувшись на песке, Аде попытался было козырнуть и щелкнуть каблуками.
Майору это нравилось. Он и в лагере отмечал Аде за его исполнительность и старание. Именно по представлению Хора Аде получил нашивки сержанта колониальных частей португальской армии.
Вернулся он минут через десять. Ему удалось подслушать разговор сторожей. В доме живут белые. Сейчас садятся ужинать, но ожидают, что приедет Мануэль Гвено.
– Министр? – обрадованно удивился Хор.
Майк подтвердил: да, министр экономики.
Хор даже потер руки от удовольствия и зябко передернулся. В редкие минуты, когда он волновался, его вдруг охватывал озноб – это осталось на память о снегах России.
– Отлично! Крупная птица попадет нам в руки! Он слегка толкнул Майка в бок.
– Кстати, именно благодаря его стараниям ваш батюшка лишился плантаций в эхом райском уголке.
Мануэль Гвено. Кулаки Майка сжались. Отец часто произносил это имя со сдержанной ненавистью. И Майку этот человек представлялся гориллообразным животным с тяжелыми руками, низким лбом и тупым взглядом. Майк не знал, что он сделал бы с Гвено, если бы встретил его. Убил бы? Пожалуй, нет.
Майк убивал в своей жизни, но только животных. Да и отец вряд ли одобрил бы его. Нет, пусть черной работой занимаются черные, такие, как Аде. Это Майк усвоил твердо.
Хор обернулся к Майку.
– Дай бог, чтобы нам и дальше так везло, сынок!
Везло? Майк промолчал, но на душе у него вдруг стало нелегко: а что, если Мангакисы живут здесь и сейчас? Нет, этого не должно быть. Ему стало страшно за то, что может произойти на этой вилле, окруженной со всех сторон головорезами Хора.
Он пытался представить, как может выглядеть Елена сейчас Ведь тогда, пять лет назад, он был по‑мальчишески влюблен в нее и из‑за этого временами ненавидел своего друга Джина, которого вся школа считала избранником Елены Мангакис.
Она была длинношеей, нескладной, голенастой девчонкой с коротко стриженными – под мальчишку – волосами. Колени были вечно сбиты, распахнутый ворот ковбойки, верхних пуговиц у которой, как правило, не хватало, позволял видеть торчащие ключицы.
Хозяйство Мангакисов вела толстая и добродушная африканка – «мама Иду», как звала ее Елена.
Мама Иду давно уже отчаялась добиться от Елены, чтобы та вела себя, как полагается вести «белой леди». И лишь одно средство могло заставить девочку сидеть спокойно – рассказы мамы Иду о колдовских обрядах джу‑джу, о тайном обществе Леопарда, наводящего на всех по ночам ужас. Иду рассказывала о боге Тандо, покровителе страны, который в старые времена превращался в мальчика и давал врагам захватить себя в плен. Потом, оказавшись на чужбине, он опустошал страну врагов ужасными болезнями. Шепотом повествовала мама Иду об очень толстой и злой Катарвири, жене доброго Тандо. Катарвири – покровительница крокодилов, злой дух воды. Имя ее стараются не произносить, а если говорят о ней, то зовут Матерью Воды, «мамми Уота».
Большие серые глаза Елены становились еще больше, она хмурилась, слушая рассказы мамы Иду. Губы ее сжимались, и ноздри прямого, прямо‑таки классической формы носика трепетали от возбуждения. Да и что скрывать, рассказы мамы Иду захватывали и мальчишек – Майка и Евгения.
Майк про себя усмехнулся: многие из десантников перед началом операции приносили жертвы Катарвири, прося простить их за вторжение в тишину ночной лагуны.
– Говорит Пума, говорит Пума! – бормотал Хор в микрофон.
– Сарыч слушает, Сарыч слушает, – услышал Майк в своем наушнике: у него была дублирующая радиосистема.
– Занимаем виллу примерно в трех милях от намеченного ранее места высадки. Группа «Эй» очистит берег. Группа «Би» пойдет на встречу с группой «Зэт»…
Майк знал, что в группу «Зэт» входили люди из антиправительственной организации, созданной португальскими агентами в самом Габероне: они‑то и должны были захватить полицейский грузовик.
– На вилле ожидают Мануэля Гвено. Считаю возможным оставить здесь засаду для его захвата. В остальном действуем по плану.
Хор дождался согласия Сарыча, выключил микрофон.
– Вперед! – сказал он и встал во весь рост, легко подбежал к парапету, ловко перемахнул через него. Майк проделал то же самое. Пятнистые фигуры наемников неслышно возникали над парапетом и падали в сад.
Здесь было все, как пять лет назад. Те же клумбы, засаженные каннами – белыми, розовыми, красными, тигровыми. Старые качели с выгоревшим тентом. Королевские пальмы заметно подросли, а бананы все сведены. С бананами была целая история – их посадил по незнанию Мангакис. Обычно европейцы здесь с бананами боролись: стоило в саду появиться одному, как буквально во всех уголках из‑под земли вдруг начинали пробиваться толстые зеленые стрелы. Корни расползались по всему саду, и банановые стволы росли не по дням, а по часам. Считалось, что бананы способствуют появлению москитов. Городские власти Габерона даже приняли решение уничтожить все бананы в черте города. Однако Фред Браун, увидев банан, посаженный Мангакисом, ничего не сказал своему арендатору. И лишь садовник, присланный им позже, объяснил, в чем дело. Но было уже поздно: война с зелеными стрелами, выскакивающими из‑под земли в самых неожиданных местах, заняла не один год.
