Николай Буянов - Искатель, 2014 № 05
— Значит, это был Зарубин, — проговорил Алеша, кивнув на ссадину на лице девушки.
Айлун зябко поежилась.
— Денис называл его папой. Я думала, и правда Зарубин его отец, а это оказалось прозвищем.
— И он хотел, чтобы вы привязали Дениса к себе, притворились беременной, увезли куда-нибудь подальше, даже денег предлагал на дорогу… Зачем? С какой целью?
— Не знаю, — она отвела глаза. — Мне показалось, он его боится.
— Денис — тренера?
— Нет, наоборот. Денис узнал про Зарубина что-то такое… — девушка запнулась, подбирая слово. — То, чем можно шантажировать. Какую-то тайну.
— Ничего, выясним, — мрачно пообещал «сыщик». — Теперь я с них с живых не слезу. С Зарубина — в первую очередь. Будет знать, как девушку по лицу бить.
Айлун посмотрела на собеседника долгим взглядом. И внезапно сделала то, чего тот не ожидал: протянула руку и легонько коснулась его щеки.
— Да, вы можете. Вы такой…
— Какой?
— Светлый. И добрый. Не сумею лучше сказать. Защитите Дениса, хорошо? Я чувствую, ему угрожает опасность. Только он, дурачок, этого понять не хочет.
Клуб айкидо назывался «Гармония» и был расположен в здании ФОКа частной гимназии на улице Пальмиро Тольятти. Они втроем — сам «сыщик», Яша Савостиков и Андрей Калинкин — сидели на низкой скамейке за кромкой борцовского ковра и наблюдали за занятиями. Всего спортсменов было около двух десятков, разного возраста и степени подготовки. Среди них было несколько явных новичков — немного неуклюжих с виду, однако над ними никто не посмеивался, даже если им не давались какие-то упражнения: наоборот, тут же находились добровольные помощники из числа старших учеников. Их, старших, можно было определить по особой плавности и законченности движений. Ну, еще по широким черным хакамам — слово, выуженное Алешей из интернетовских дебрей и означающее широкую юбку-брюки особого покроя, — это одеяние ученик получал вместе с черным поясом при присвоении ему мастерской степени.
Яша выглядел слегка виновато. И всякий раз, стоило Алеше вопросительно посмотреть на него, смущенно качал головой.
— Не знаю. Какие-то движения вроде похожи, а так… Там ведь все очень быстро произошло. Тот, который чернявый, только рот и успел открыть.
Чернявый — это Иван Рухадзе, понял «сыщик». Повыше и поплотнее своего приятеля Никиты Потапова и тяжелее на пяток килограммов — наверно, в их учебных схватках он всегда одерживал верх за счет бычьего напора и нечувствительности к боли. Свернуть такому субъекту шею достаточно проблематично, но сломать кисть, ударить в болевую точку над ключицей… Много ли силы для этого нужно?
— Немного, — подтвердил его догадку старший тренер «Гармонии» Михаил Михайлович — примерный ровесник Зарубина, с внешностью, весьма далекой от Страны восходящего солнца: уютно-полноватый, с мягкой улыбкой и при несерьезных очках в круглой проволочной оправе. Такого легко представить за бухгалтерским столом со стареньким компьютером или уплетающим украинский борщ на кухне, в окружении жены, тещи и пятерых ребятишек — все как один такие же плотненькие, уютные и улыбчивые… Впрочем, минут двадцать назад Алеша наблюдал, как Михаил Михайлович отражает атаку старших учеников — те нападали сразу втроем, в полную силу и скорость, с явным намерением «свалить и затоптать». Старший тренер же… не то чтобы защищался, а, скорее, отмахивался одной рукой, другой придерживая сползающие с носа очки. И при этом объясняя остальным тонкости техники: если я сделаю вот так, то получится это, а если эдак — то им, то есть агрессорам, станет и вовсе худо… Агрессоры же, сами состоявшиеся мастера, то отлетали прочь, будто натолкнувшись на гранитный утес, то сталкивались друг с другом, теряя наставника из вида, то запутывались в беспомощный клубок — как сами-то себе не сломали что-нибудь… Все это походило на тщательно срежиссированный балет, но Алеша, успевший усвоить кое-какие истины, знал: здесь все всерьез, по-настоящему, без поддавков…
Тренировка вскоре закончилась. Ученики покидали зал, делая в дверях короткий поклон, словно благодаря его за то, что тот разрешил им позаниматься в своих стенах.
— Немного? — переспросил Алеша. — То есть сломать противнику кисть может даже физически слабый человек?
— Слабый — вряд ли, — отозвался тренер. — Конечно, излишняя сила в айкидо скорее вредит — на тренировках мы стараемся ее исключить… Но чтобы довести технику до совершенства, серьезная физическая подготовка необходима. Хотя это только первый этап обучения. Настоящее айкидо, на более высоких ступенях, — прежде всего система духовного воспитания. По крайней мере, эту мысль я стараюсь внушить своим ученикам… А ты что скажешь? — он посмотрел на притихшего Яшу Савостикова. — Понравились занятия?
— Да, — неуверенно протянул тот. — Я бы тоже так хотел… наверное.
— Так в чем дело? Надеюсь, противопоказаний по здоровью нет?
— Противопоказаний нет, но… — Яша смутился еще сильнее. — Я как-то больше по компьютерной части. Спортом в жизни не занимался. Смеяться же начнут…
— Ну, это ты зря. Над новичками у нас смеяться не заведено, ты сам видел.
— Все равно. Я еще подумаю, ладно?
— Думай, — усмехнувшись, разрешил тренер.
И принялся аккуратно сворачивать кимоно — это, как уже знал «сыщик», был целый ритуал, столь же тщательно продуманный, как изготовление фигурок из бумаги или чайная церемония. Японцы всегда были большими мастерами по части ритуалов. Алеша однажды поинтересовался, почему так. Оказалось, что Япония — страна землетрясений, вулканов и бесконечных междоусобных конфликтов, и создавать шедевры на века здесь представлялось бессмысленным: завтра нагрянет тайфун или сам автор будущего шедевра налетит на чей-нибудь меч или стрелу — и весь труд насмарку. Поэтому японцы издревле старались видеть прекрасное в мимолетном: в падении лепестка вишни, в скольжении кисточки, выписывающей иероглиф на рисовой бумаге, в коротких и пронзительно-печальных трехстишьях, называемых хокку, — вдохновленный «сыщик», глядя на старшего тренера, мигом «изваял» одно:
После тренировки мастер складывает кимоно.Движение сменяется покоем —Не в этом ли состоит гармония?
Он уже собирался прочесть свой шедевр вслух, но тут Михаил Михайлович, не прерывая своего занятия, сказал:
— Вам, Алексей, я тренироваться у нас не предлагаю: насколько я понял, вы пришли с другой целью.
