Мэтт Дикинсон - Отчаянные
Наконец они поднялись по крутому склону Лхоцзе к лагерю № 3. Теперь они находились на высоте почти 8000 метров, но кислородными баллонами по-прежнему не пользовались.
Это восхождение настолько измотало Джози, что она сразу же проковыляла к палатке и без единого слова повалилась на пол. Тодд попытался заняться съемками, но он тоже задыхался, его организм был сильно обезвожен. Хэл напоил их чаем и заставил поесть.
Та ночь была мучительной. Они теснились втроем в одной палатке. Хэл и Тодд постоянно толкались, стараясь улечься поудобнее. Джози долго не удавалось заснуть, а заснув, она тотчас же пробудилась, судорожно хватая ртом воздух.
— Синдром Чейн-Стокса, — объяснил Хэл. — От недостатка кислорода возникает паника, и ты просыпаешься, чтобы удостовериться в том, что дышишь.
— Может, подышим немного кислородом? — попросила Джози.
— Еще не время. Нам не хватит запасов, если мы начнем тратить их так далеко от вершины.
Так далеко от вершины, уныло подумала Джози. Чуть позже ее стало тошнить. Она едва успела выскочить из палатки. Желудок был опустошен, будто она ничего и не ела.
— Хэл, мне плохо, — пожаловалась Джози, чувствуя себя слабой как никогда.
— Это естественно. Не волнуйся, — успокоил он.
Джози лежала без сна, с ужасом представляя, что с ней будет, когда они поднимутся еще выше. Пребывание в лагере № 3 завершало заключительный этап акклиматизационной программы.
— Следующее восхождение — до самой вершины, — пообещал Хэл, когда они спускались через Западный цирк.
Через два дня они вернулись в базовый лагерь, где, отдыхая, провели несколько дней.
— Возможно, придется поторчать тут какое-то время, — предупредил Хэл. — Сейчас самый пик сезона, здесь собралось много желающих покорить Эверест. Не хочу, чтобы там, наверху, нам мешали другие.
Шли дни, миновала неделя. Джози изнывала от ожидания. Группа за группой проходили мимо них, но Хэл и не думал трогаться с места.
— Ты уверен, что так надо? — тревожилась Джози
— Джози, я знаю, тебе не терпится начать восхождение, — успокаивал ее Хэл. — Но поверь, без них нам будет лучше. Они будут мешать друг другу на заключительном этапе, а чуть позже вся гора будет в нашем распоряжении. Поднимемся и спустимся без задержек.
— Ладно, ты здесь начальник. — Джози шутливо отсалютовала ему.
Сидя без дела в базовом лагере, она затосковала по вкусненькому — апельсинам, бананам, свежим булочкам, жареному мясу. Здесь в ее рационе были только бобы, макароны и рис. Джози стала худеть.
— Ничего ты не понимаешь, Хэл, — поддразнивала она своего наставника. — На Эверест надо водить не альпинистов, а желающих похудеть толстяков. Враз разбогатеешь.
— Для человека твоей конституции это абсолютно нормальное явление, — объяснил Хэл. — Твой организм сжигает собственный жир.
Потом Джози заскучала по сливочному маслу и жирам. Тасхи дал ей попробовать местный чай, приправленный прогорклым маслом из молока яка. Он имел отвратительный вкус, но, как ни странно, организм Джози не воспротивился. С тех пор вместо какао Джози пила только чай с маслом из молока яка.
Хэл часами сидел перед палаткой, рассматривая в бинокль гору. Однажды он неспешным шагом вошел в столовую и объявил:
— Завтра выступаем. Не возражаешь?
— Я… э… нет. — Джози похолодела от страха.
Хэл вручил ей бинокль и подвел к выходу из палатки.
— Видишь — спускается группа? — спросил он. — Значит, нам пора. Вся гора в нашем распоряжении.
* * *
— Вот, смотри. — Хэл поднес к лицу Джози альтиметр. — Мы только что достигли отметки восемь тысяч метров.
Джози промолчала. Ей просто-напросто не хватало ни сил, ни дыхания, чтобы выразить свою радость. От Хэла она знала, что очень немногим удается подняться на эту высоту. Разреженный воздух и усталость, накопившаяся за восемь часов восхождения, притупили в ней все чувства, кроме боли.
— Видишь палатки? — Голос у Хэла был хриплый.
Джози глянула вверх. Вдалеке, на плоской поверхности
Южного седла, краснели несколько палаток. Лагерь № 4. За ним торчала макушка грозной пирамиды Эвереста.
— До них еще далеко, — вяло констатировала она.
— С час ходу, может, меньше.
Он, конечно, лгал. «Час» Хэла обычно растягивался на два.
— Позволь, я отдохну.
— Отдохнешь в лагере.
Хэл встал так, чтобы видеть ее лицо. Его живые синие глаза встретились с ее глазами.
— Не раздумала идти до конца?
Джози мотнула головой. Он ободряюще похлопал ее по спине и продолжил путь. Она почувствовала, как натянулась короткая веревка ее поясной обвязки.
Следуя за Хэлом, Джози слышала свой шепот — слова заклинания и мольбы, но сама не знала точно, произносит она их вслух или это шумит у нее в голове.
— Каждый метр наверх… — Еще один шаг. — Это метр… — Еще один. Мышцы ног сопротивлялись насилию. — Уже на шаг меньше. — Еще на один. Вонзайся кошками в лед, в лед. — Каждый метр наверх…
Они карабкались по вершине Женевского отрога — выпуклого снежного гребня, образующего естественный мост между Лхоцзе и Южным седлом Эвереста. Крутизна была небольшая, но они все равно едва плелись.
К трем часам дня облака рассеялись, а группа как раз добралась до седловины, где рельеф был более ровным. Хэл повел Джози по волнистому плато, и, хотя они уже не взбирались вверх, она по-прежнему с огромным трудом заставляла себя переставлять ноги. Лагерь упрямо маячил вдалеке, и Джози начала опасаться, что вообще никогда не доберется до него.
Внезапно откуда-то спереди раздался крик. Из лагеря навстречу им шел человек в желтой куртке с кислородной маской на лице. И лишь когда он остановился в шаге от нее, Джози узнала смеющиеся глаза.
— Нима?
— Он самый, мэм. Добро пожаловать на Южное седло.
Хэл хлопнул юношу по спине:
— Как у вас тут дела?
— Лхакпа очень устал — может, болен. А мы с Тоддом в полном порядке. Чаю хотите?
— Еще бы.
Нима снял со спины рюкзак, вытащил из него термос и налил в пластиковую крышку ароматную коричневую жидкость. Джози стала медленно пить.
Спустя двадцать минут они добрались до лагеря, где их ждали Тодд и Лхакпа — второй проводник-шерп. Тодд снимал их прибытие на кинопленку.
— Привет, Джози. Как самочувствие?
Джози хотелось сказать в камеру что-нибудь жизнерадостное, значительное, но выдавить удалось только:
— Немного мутит.
Она тяжело опустилась на лед, несколько секунд поборолась с тошнотой и, не совладав с сильнейшим спазмом, срыгнула весь выпитый чай.
Тодд расхохотался:
