Джон Нэнс - На орбите (в сокращении)
— Вы шутите!
— Если бы.
— Но это же смешно. Что они будут делать, слетевшись туда? Соломинки тянуть? Шир хотя бы попробовал охладить их пыл?
— Нет. Он их, скорее, подогревает. Особенно русских. Он говорит, что «Старательный», возможно, не удастся подготовить к старту, а у русских уже начался предпусковой отсчет времени.
— Позвоните ему домой и скажите, что сроки подготовки к запуску следует сократить. Пусть валяется в ногах у своих людей и умоляет их. А вторая новость?
— Сегодня в стране состоялся неофициальный выходной день. На самом-то деле не только в нашей стране, но и во всем мире.
— О чем вы говорите, Рон?
— Деловое сообщество говорит о массовой неявке людей на работу, сектор розничной торговли — о резком падении продаж. Все сидят дома и читают Доусона.
— Правда?
— Две трети нашего населения следит за каждым его словом, а во всем мире число таких людей составляет около миллиарда. Если это будет продолжаться до субботы, весь цивилизованный мир окажется парализованным.
— Боже милостивый. — Президент снова поворачивается к экрану телевизора, вглядываясь в слова Доусона. — Постойте, я хочу прочитать это.
Должен признаться, что и из-за этого меня тоже мучит чувство вины. И если бы мне удалось уцелеть и вернуться на Землю, я первым делом отправился бы к ближайшему федеральному прокурору. Доказательства находятся в картотеке у меня в кабинете, в документах за 2004 год. Я сознаю, что по крайней мере несколько больных испытали жуткие страдания потому, что старый, добрый, надежный пенициллин, который они купили у компании «Вектра», оказался бездейственным. И никто — ни врачи, ни медсестры, ни аптекари — даже не заподозрил, что причиной этого была жадность.
— Вы видели это, Рон? Немедленно добудьте документы, о которых он пишет.
— ФБР?
— Да. И как можно скорее. — Президент снова поворачивается к телевизору и говорит незримому автору: — Ну, Кип, какие еще сногсшибательные новости вы для нас припасли?
Космический центр имени Кеннеди, штат Флорида, 19 мая, 20 ч. 57 мин. по времени на восточном побережье США
Джону Кенту уже и припомнить трудно, сколько раз ему приходилось прилетать на аэродром Космического центра в принадлежащих НАСА сверхзвуковых реактивных самолетах «Тейлон-38». После приземления он берет такси и вскоре оказывается на стоянке, где его ждет неприметный автомобиль. Джон садится на переднее сиденье — рядом с Григгсом Хоупвеллом.
— Зачем я тебе понадобился, Григгс?
— Мне нужна твоя помощь, Джон. Президент приказал запустить спасательный корабль, а наш драгоценный директор втихомолку саботирует запуск.
— Шир настолько глуп, что послал в мой Космический центр оперативницу и понадеялся, что никто ее не засечет.
— Это та женщина, о которой ты мне говорил?
— Дороти Шиан. Один из моих парней уже присматривает за ней. Где бы Шиан ни появилась, работа прекращается. Она использует авторитет сотрудницы штаб-квартиры — если она указывает на что-то пальцем, все начинают волноваться. У нас тут кризис следует за кризисом, и ни один из них не имеет серьезных причин. Я уже предупредил Кертиса, думаю, он в сговоре с ней. Однако доказательств, которые позволили бы сдать Джеффа Шира Белому дому, у меня нет.
— Так, и что в итоге?
— Если это будет продолжаться, мы не успеем в срок. Однако еще один «Челленджер» нам тоже ни к чему. Нужно как следует приглядеться к неполадкам и к тому, как исполнялся общий план работ.
— И ты хочешь, чтобы этим занялся я?
— Да. Не хочу поднимать шум.
Отель «Хайатт-Ридженси», Лос-Анджелес, штат Калифорния, 20 ч. 30 мин. по тихоокеанскому времени
Войдя в роскошный номер отеля, Дайана Росс садится в кресло, намереваясь обдумать события этого дня. В номере включен телевизор. На экране бегущей строкой — откровенный рассказ Кипа о его втором браке, о том, как со временем стал замечать, что Шарон Саммерс Доусон проявляет все меньше интереса к их интимным отношениям. Кип писал о том, что был сильно этим расстроен, но старался не подавать виду. Он внушал себе, что все нормально: полубезбрачие, порожденное холодностью Шарон, вполне можно пережить.
А вот читать о чувственных фантазиях, посещавших его не раз во время подготовки к полету, Дайана готова не была. Откровения, в которых упоминалось ее имя, вызвали лавину телефонных звонков с просьбами выступить по телевидению и рассказать о знакомстве с Доусоном. Вначале она возмущалась и негодовала, но вскоре поняла, что обижаться тут не на что: «Выходит, я произвела на него сильное впечатление».
Когда он начал описывать чувства, которые породил в его изголодавшейся по любви душе их единственный вечер в ресторане, она не восприняла это как похвалу. Он думал о том, что ему, быть может, стоит покончить с нынешним супружеством и попытаться найти женщину, похожую на нее, Дайану. Господи, теперь половина планеты будет относиться к ней как к стерве, готовой разрушить чужую семью.
«И как же мне вести себя завтра, как вообще жить дальше?» — с тревогой думает она. Но ей стыдно, что она сердится на человека, у которого воздуха осталось всего на сорок восемь часов. В конце концов Дайана решила, что, выступая в завтрашнем шоу, будет относиться к вопросам ведущих с юмором. Она же не пыталась соблазнить Кипа, и это лишь его размышления.
На борту «Бесстрашного», 20 ч. 48 мин. по тихоокеанскому времени
Каждый раз, пробуждаясь от сна, Кип все с большим трудом осознает, где он и что с ним.
Здесь, на орбите, Кип часто видит сны: его сознание почти мгновенно переходит к фазе «парадоксального сна», чего на Земле с ним никогда не случалось. И выход из этого сна становится тяжелым испытанием, сновидения его оказываются такими реалистичными и яркими, что порой очень трудно понять, что именно он видел во сне, а что случилось наяву.
На этот раз ему приснилась любовь — постель, — и просыпаться не хотелось. Он раздумывает, не занести ли эти эротические сцены в компьютер — просто чтобы показать будущему читателю, кто он, Кип Доусон, на самом деле: похотливый самец, готовый наброситься на любую женщину, а то, что он не может похвастать списком побед, значения не имеет.
Он придвигает поближе компьютер, представляет себе Дайану Росс, прикидывая, удастся ли ему описать, не выходя за рамки приличия, но при этом живо и красочно, ночь, которую он хотел бы с ней провести. Однако его тут же охватывает пуританская стыдливость и рыцарская забота о ней. Даже если написанное им прочитают, когда она будет старушкой, столь несдержанные помыслы могут повергнуть Дайану в смущение, а этого ему вовсе не хочется.
