Антон Соловьев - Дважды украденная смерть
В небольшой комнате разместилось несколько столиков. Как и повсюду в заведениях подобного типа — витрины с выставкой закусок, застекленные шкафы с набором бутылок. Ашот устроил своих гостей за столиком в углу, сам направился к стойке.
— Тетя Маша!
В этой интонации, усвоенной завсегдатаями, угадывалась та степень отношений между клиентом и буфетчицей, когда основа — взаимная заинтересованность. Это как пароль.
Буфетчица вынырнула откуда-то из-за занавесок. Она была грузна и словоохотлива.
— А-а! Ашотик пожаловал. Чем прикажешь угостить?
Они обменялись, казалось бы, ничего не значащими словами, но к столу кавказец вернулся с бутылкой марочного муската, которого не было видно на витрине, с яблоками, виноградом, шоколадными конфетами. Сам же принес стаканы.
Разливал Ашот небрежно, не глядя на стаканы, но тем не менее не пролил ни капли. Молодой человек, ревниво следивший за этими манипуляциями, выразил свое одобрение словом «артист!» Ашот не расслышал льстивой реплики. Все его внимание было поглощено девушкой. Глазами-маслинами он уперся в ее лицо, поднял стакан.
— За нашу даму! За знакомство!
Девушка отвела глаза, разглядывая вино на свет. Губы ее дрогнули в усмешке.
— Можно и за знакомство. Вас звать Ашот? Ваше имя что-нибудь означает по вашему?
— Все означает. Силу, верность, любовь. А вас как родители назвали? Как-нибудь, наверное, очень красиво?
Девушка сделала небольшую паузу. Потом проговорила нехотя, будто расставаясь с какой-то тайной:
— Меня Никой зовут.
Кавказец поспешил выразить восторг:
— О! Имя богини! Прекрасное имя! Оно вам подходит. За это надо выпить. За вас!
Назвать Ашота интересным собеседником можно было лишь с большой натяжкой. Речь его состояла в основном из комплиментов, обращенных к Нике, и замысловатых тостов-здравиц в ее честь. Вскоре он, глянув на часы, встал.
— Сейчас я приведу человека, который вам нужен. Подождите немного.
Когда молодые люди остались одни, она спросила:
— Что ты на это скажешь?
Он налил себе вина, потом задал встречный вопрос:
— А ты?
— Как ты думаешь, надежный он человек?
Принятая доза настроила бородатого спутника Ники на критический лад. Глаза его блестели, движения стали резкими.
— Кто? Твой Ашот?
— Он больше твой, чем мой.
— Сожрет тебя вместе с твоей «Волгой» и не подавится. Колеса. Колеса только выплюнет, да твои золотые сережки с бусами. Бандит с большой дороги. Ему бы еще длинный кинжал, и тогда он сразу «рэзать» начнет.
— Я серьезно спрашиваю.
Он налил себе в стакан остатки из бутылки, выпил и упрямо повторил:
— Бандит. Жулик.
После этого бесцеремонно потянулся к ее стакану, отлил из него в свой, глотнул, поцокал языком от удовольствия, покрутил головой.
— Ты что, напиться хочешь? Помощничек... Надо серьезный разговор вести, а у тебя язык заплетается. В своем амплуа. Шут гороховый!
— Зато твой Ашот, как огурчик.
— Он такой же мой, как и твой. Ты его где-то откопал, а теперь говоришь — жулик. Да пьешь в два горла.
— Плевать мне на него! «Богиня! За знакомство!» — передразнил бородач. — Не видишь как он на тебя пялится? Ему, похоже, не билет нужен...
— Ну и что? Симпатичный мужчина, на все сто. А про билет он сразу сказал, что машина ему не нужна.
— Ну и катись с ним на своей «Волге». Подальше. И попутный вам...
— Не хами! Если я ему нравлюсь, тем лучше. Поможет договориться. Ведь если он даже не ради комиссионных старается, то какой ему смысл?
— Не было бы смысла, стал бы он разоряться на дорогое вино?
— Какого-то нужного человека хочет облагодетельствовать, как я поняла.
— Тише, вон он нарисовался с каким-то фраером. Еще один гангстер.
Ашот подводил к столу человека ничем не примечательной наружности, невысокого, гладко выбритого, с остатками черных волос на голове, в темных очках. Серый скромный костюм не особенно вязался с представлением о его больших капиталах.
Новый гость представился сдержанно и лаконично: «Миша». Он присел с видом человека, оторвавшегося от важного дела всего на минутку, и, поблескивая очками, внимательно оглядел всех сидящих в помещении буфета, потом принялся изучать новых знакомых. И хоть глаза Миши прятались за темными стеклами очков, Ника отметила про себя, что глаза эти обладают способностью пронизывать насквозь. Она ощутила неприятный холодок в груди, захотелось вдруг встать и уйти отсюда. А гостеприимный Ашот уже вновь хлопотал по поводу угощенья. Поскольку бутылка была пуста, он позаботился о новой. Но Миша бутылку раскрыть не дал.
— Может, пойдем отсюда, — предложил он мягко. — Чего нам здесь торчать на виду у всех.
И первый поднялся. Бутылку Ашот взял, но фрукты почти не тронутыми оставались на столе (конфеты Ника предусмотрительно ссыпала в сумочку). Ее спутник выбрал яблоко покрупнее, засунул в карман куртки, подмигнул допивавшему за соседним столиком кефир тощему гражданину: «Пригодится на закуску».
Поднявшись на этаж выше, прошли в дальний конец коридора. Миша постучал в одну из дверей, как показалось Нике, условным стуком. Из-за двери раздалось гортанное «Вхады!»
Гостиничный номер, в котором они оказались, ничем не отличался от любого такого же в построенном по типовому проекту здании, за исключением одной особенности: здесь стоял плотный запах фруктов. Так бывает в почтовых отделениях в пору наплыва посылок с юга.
— Компотом пахнет, — громко и бесцеремонно прокомментировал это обстоятельство спутник Ники.
— Харочий запах, — невозмутимо отозвался человек, встретивший их. Ростом он был еще меньше Миши, огромная черная кепка блином покрывала его голову. Он был по-южному смугл и по-южному предупредителен. Увидев поставленную на стол бутылку, он без лишних слов стал ставить на стол стаканы. Их почему-то оказалось здесь гораздо больше, чем предусмотрено в двухместном номере. Зря бородатый телохранитель Ники тратил усилия, чтобы умыкнуть яблоко: вслед за стаканами появились и фрукты, причем в гораздо большем объеме и ассортименте. Мало того, человек в кепке извлек из-под кровати кислородную подушку. Проявив незаурядную сноровку в обращении с этим не так уж часто распространенным резервуаром, он наполнил из шланга стаканы янтарной жидкостью.
Глава седьмая
ОПЕРАЦИЯ «ТРАНСФЕРТ»
За столиком, придвинутым к одной из деревянных кроватей, Ника оказалась между Ашотом и Мишей. Снова начались тосты, комплименты, которые Ника получала теперь с двух сторон. Даже малоразговорчивый хозяин изредка вставлял что-то на своем языке, явно лестное и приятное, что можно было заключить по выразительному цоканью. Что же касается Никиного дружка, то он был предоставлен сам себе. Только человек в кепке не забывал наполнять его стакан, несмотря на протестующие жесты девушки. А вскоре и она, поняв тщетность своих усилий, махнула рукой. Тем более, что вниманием ее прочно овладел Миша.
