Аркадий Адамов - Искатель. 1970. Выпуск №5
При других обстоятельствах Наташа, наверное, заинтересовалась бы. Но сейчас ее переполняло отвращение.
— Нет, Нинель Даниловна, это меня не интересует. И колечко тоже. Спрячьте, пожалуйста, — она решительно отодвинула от себя коробочку. — Если вы пришли только за этим…
— Нет, нет. Хотя вы меня безумно огорчили. Я ведь так к вам расположена, — Нинель Даниловна погасила сигарету и осторожно поправила мизинцем свои длинные черные ресницы. — Я хотела вас попросить, дорогая. Ко мне приехал родственник. Двоюродный брат из Ташкента. Завтра уезжает обратно. Ему так хотелось бы проведать Петю. Умоляю, устройте. Никто не будет знать, клянусь. Хоть на одну минуту.
— Я вам говорила, Нинель Даниловна, что это невозможно.
— Но вы же врач, дорогая, вы же знаете, как это важно для больного. Он лежит у вас уже три месяца. И ни разу… ни разу… — она всхлипнула и осторожно сняла с глаз слезинку. — Это так жестоко.
Наташа почувствовала неловкость. Ей и в самом деле было жалко Семенова: он долго и тяжело болел. Отравление было на редкость сильным, дало — осложнения на печень, на кишечник. И его действительно все время никто не навещал. Так что тревога этой женщины в конце концов вполне понятна. Она сестра. А тут еще приехал двоюродный брат. Да, но он же видел Семенова? Тот, оказывается, даже встречал его на вокзале. Значит, Семенова туда привезли, нарочно привезли… Нет, ничего невозможно было понять.
И Наташа неуверенно спросила:
— А ваш двоюродный брат… он разве не видел Семенова?
Нинель Даниловна перестала плакать и бросила на Наташу настороженный взгляд.
— Что вы, дорогая! Как он мог его видеть? Я вас умоляю, пусть они повидаются. В любое время, на одну минуту. Клянусь, об этом никто не узнает. Петя ведь уже встает, выходит.
«Откуда она это знает?» — мелькнуло в голове у Наташи.
— Вы меня простите, — вздохнув, сказала она. — Но я просто не могу разрешить свидание. Не могу.
Нинель Даниловна снова заплакала.
Наташе стало ее жалко. «Может быть, все-таки разрешить? — подумала она. — Ну, не брату, так ей самой. Но для этого надо позвонить Александру Матвеевичу. Разрешить может только он». Наташа невольно взглянула на свои часики. Половина десятого. «Хорошо, если к утру управимся», — вспомнила она. Наташу вдруг охватила тревога, безотчетная, непонятная, в которой она даже боялась разобраться. Да, она, пожалуй, позвонит, еще не поздно. И… и там, конечно, ничего не случилось. С чего это она взяла?
— Хорошо, Нинель Даниловна, — сказала Наташа. — Я постараюсь. Позвоните мне завтра утром.
— Боже мой, как я вам благодарна! — всплеснула руками та, комкая мокрый носовой платок. — Вы даже не знаете, какой вы ангел! Все будет дико между нами, клянусь.
Уходя, она попыталась забыть коробочку с кольцом на столе, возле сахарницы. Но Наташа решительно вложила коробочку ей в руку, и Нинель Даниловна побоялась настаивать.
Уже в передней она вдруг заметила висевшее на вешалке пальто дочери.
— Боже мой, Валечка у вас?
— Да. Она заснула, и давайте ее лучше не будить, — твердо сказала Наташа. — Она очень на вас обижена и хочет уехать к отцу.
— Глупая девочка! — вспыхнула Нинель Даниловна. — Ах, это такой трудный возраст! Вы еще узнаете, дорогая.
— Как раз тут дело не в возрасте, — покачала головой Наташа. — Я бы на вашем месте постаралась ее понять.
— Ах, с ней стало просто невозможно! Она на каждом шагу грубит и убегает из дому. Я измучилась, у меня не хватает сил воевать с ней. В конце концов пусть едет. Может быть, там ей будет лучше. И бога ради, извините, дорогая. Мы столько причиняем вам хлопот, и я и она.
Нинель Даниловна обворожительно улыбнулась и попыталась чмокнуть Наташу в щеку, но Наташа уклонилась.
«Какая она жестокая», — подумала Наташа, закрывая за Нинель Даниловной дверь.
Она заглянула в комнату. Валя спала. В своей кроватке посапывал Вовка.
Наташа перенесла телефон в кухню и с бьющимся сердцем набрала 02.
— Дежурный по городу лейтенант Ковалев слушает, — раздалось в трубке.
— Простите. Как мне позвонить товарищу Лобанову? — едва слышно произнесла Наташа.
— Майор Лобанов выехал на задание. Кто его спрашивает?
— Это… врач Волошина…
— Будет передано.
Наташа медленно повесила трубку.
«Выехал на задание»… Опять на задание, каждый день на задание. И каждый день может что-то случиться…
Наташа порывисто встала и подошла к окну.
А через полчаса снова раздался звонок в ее передней, самый неожиданный звонок…
Машина стремительно неслась по ярко освещенным улицам, изредка сворачивая в полутемные переулки, чтобы сократить путь. Из-под колес веером разлетался грязный сырой снег.
— Ну куда летишь, — недовольно сказал Лобанов. — Времени еще вагон. Самолет прибывает в двадцать два часа. Вон женщину чуть не обрызгал.
— Я, Александр Матвеевич, женщин очень уважаю, — лукаво ответил водитель, сбавляя, однако, скорость. — Я даже одну женщину сегодня домой отвез.
— Это еще кого? — удивился Лобанов.
— А доктора, Наталью Михайловну. Я как раз мимо больницы ехал. Гляжу, она в длиннющий хвост на автобус встала. А сама спешит, все на часики поглядывает. Ну я и подкатил.
— Ты ко всем, кто спешит, подкатываешь?
— Что вы, Александр Матвеевич, — обиделся шофер. — Это же не чужой человек. Вы же сами…
— Ладно, ладно. Молодец, что подвез. Устала она, наверное.
— Вот именно! А ей за сынишкой надо было. В детский сад. Симпатичный такой парень у нее. Я их оттуда уже и домой отвез, — осмелев, признался водитель.
Лобанов вдруг почувствовал зависть. Вот бы и ему встретить ее случайно. И с сынишкой. Интересно, какой у нее сынишка?
— Служебная все-таки машина, — укоризненно заметил сидевший сзади Храмов.
— Так у меня же как раз время было, Николай Гаврилович.
— Между прочим, она живет на одной площадке с сестрой Семенова, — сказал Лобанов. — Как ее зовут, забыл?
— Стукова Нинель Даниловна, — ответил Храмов. — Знаменская, десять, квартира шестнадцать.
«Знаменская, — подумал Саша. — Мы сейчас как раз мимо проедем. Вот бы…» Он усмехнулся.
Вскоре машина вылетела из города и, набирая скорость, понеслась по темному, пустынному шоссе. Через несколько минут вдали показались огни аэропорта.
Когда приехали, оказалось, что самолет из Москвы задерживается, по предварительным данным, часа на два.
— Вечная история, — проворчал Лобанов, выходя из комнаты дежурного в огромный, полный шума и суеты зал ожидания, где у закрытого газетного киоска покуривали Храмов и водитель.
