Елена Горелик - Земля мёртвых душ
А следующий день оправдал и беспокойные сны, и свой тринадцатый номер с момента нашего приезда. Хотя я не суеверная, но совпадение настораживало.
Началось всё просто замечательно: с утра пораньше дал о себе знать Игорь. Последний раз мы с ним разговаривали, если так можно назвать процесс магической "мобильной связи", когда приехали на Хортицу. Сейчас он сообщал, что довольно обширный караван Гидемиса уже покинул транспорты и направляется к Восточным Вратам. "Скоро будем!" — напоследок сообщил Игорь, и мой медальон, изрядно нагревшийся в ладони, почти мгновенно остыл: сигнал прекращения связи.
— Нас хоть трое будет, — заключил Дойлен, когда я поделилась с ним хорошей новостью. — От Ульсы толку никакого, целыми днями пропадает в городе.
Он тоже пребывал в хорошем настроении, и я догадалась о причине раньше, чем она была озвучена. В караване Гидемиса едут его жена и старший сын. Конечно, семья — это много всякого разного, и плохого, и хорошего, но Дойлен своей семье предан. Достаточно посмотреть, как он привязан к младшим детям. Получив весточку, Дойлен явно повеселел и принялся чистить одежду. Собирается навестить супругу, всё правильно. Казалось бы, радоваться надо, а на душе грустно. Кошки ещё, слава богу, не скребут, но всё-таки… Я привязалась к этому человеку, притом сильнее, чем хотелось бы. Что ж, вот прекрасный случай свернуть её, эту привязанность. Отстраниться и делать, как должно. Нельзя забывать, что у нас с ним один путь, но разные цели.
Правда, дорогу до Восточных Врат и первые дни здесь я не забуду никогда. Но это ведь условиями игры и не оговорено — всё забыть.
— Посмотри, как там Ирка, — я постаралась, чтобы моя улыбка не выглядела печальной. — Если Керен её хоть раз ударил, я ж его…
— Сам проучу, — пообещал Дойлен, галантно поцеловав мои пальцы. — Прости, но обедать и ужинать вам сегодня придётся без меня.
— А…парни с тобой разве не идут? — я оглянулась на Энгита с Ингеном, увлечённо игравшим в ножички — сама научила их этой игре родом из моего детства.
— Кеарна не слишком их жалует, — последовал ответ — с ноткой сожаления, что ли. — Знаешь, есть такие матери, которые всё отдают только одному ребёнку.
Знаю, мой дорогой. Своими глазами наблюдала, как мать превратила старшую дочь в бесправную прислугу при любимице-младшей. Как изощрённо унижала её, отваживала любых потенциальных женихов и методично, день за днём "капая на мозги", делала из собственного ребёнка шизофреничку с лютым комплексом неполноценности. Тридцатый день рождения дочери мамаша ознаменовала блистательным апофеозом ненависти: "Поздравляю: теперь ты старуха и никому не нужна". Я бы поняла, если бы у этой, с позволения сказать, матери дети были от разных браков, и отношением к старшей дочери она мстила нелюбимому мужчине. Но ведь обе девочки от одного давным-давно выгнанного мужа!.. Мне этого не понять. Как, впрочем, ни одному нормальному хомо сапиенсу не понять мотивов человека "со странностями", особенно с такими опасными. Остаётся надеяться, что раз Дойлен до сих пор позволяет жене не замечать младших сыновей и прощает подобное отношение, то в сущности она человек не злой. Просто не слишком умная женщина, а врождённый некомплект серого вещества, увы, не исправишь. Он, при всех своих недостатках, хороший отец, и сумел компенсировать мальчишкам нехватку материнской любви избытком отцовской.
— М-да… — протянула я, стараясь упрятать всплывший из глубин памяти образ негодной мамаши обратно в тот дальний пыльный угол, где ему самое место. — Как-то это не слишком… Ладно, всё, молчу. Это только ваше с ней дело.
Да. Это его дело. И его жены. Кто я такая, чтобы встревать в их отношения? Любовница, отправившая его в отставку, временный союзник и, быть может, друг. Но даже друг не имеет права вставать между мужем и женой.
Наверное, это был написано у меня на лице, крупными буквами. Потому что Дойлен вдруг смутился, что ему вообще-то не свойственно.
— Спасибо, — сказал он.
— За что?
— За то, что всё понимаешь, как надо.
И поцелуй — с лёгкой горечью.
Наверное, так и надо. Нужен был какой-то толчок извне, чтобы вовремя остановиться, иначе я не знаю, что получилось бы к концу нашего путешествия — в столице. Мне только любовных многоугольников с моим участием не хватало.
Весь день я провела, то обучая мальчишек логическим играм, то рассказывая им забавные истории. При этом не забывала поглядывать по сторонам, и Лиса озадачила тем же. Бережёного, как говорится, бог бережёт, а небережёного конвой стережёт. Наш добрый возница, мотивируя свои действия приказом хозяина, сам взял корзинку, сходил к пекарю за хлебом и на стихийный базарчик, организованный местными крестьянами, за копчёным окороком. И, пока он ходил — а обернулся дядька всего за полчаса — я кое-что заметила… Их было двое, молодых мужчин лет примерно по двадцать пять. Ни медальонов, ни ошейников, зато в наличии кожаные проклёпанные куртки, мечи на грубых перевязях и короткие боевые топорики за поясами. Чьи-то солдаты. И, судя по качеству оружия — а сталь от железа я ещё отличаю — они не из тех, кто таскает коврики за своим господином и воюет дюжиной против троих безоружных. Эти — воины. Да что там оружие — достаточно посмотреть, как они двигаются. Ох, не завидую я тем, против кого их воевать отправляют… Стоят, местное винцо дуют и колбасой закусывают. Причём не у трактира, где им полагалось бы быть по логике вещей, а у одного из соседних фургонов. В нашу сторону посмотрели раз или два, но профессионалу не обязательно постоянно пялиться на ведомый объект. У меня сердце ёкнуло, когда они, отклеившись от боковины фургона, ленивым шагом направились прямо к нам… ПМ я перезарядила ещё вчера. Даже провернула один фокус, увеличивший его боезапас с восьми выстрелов до девяти. Попросту дослала патрон в ствол, а затем, поставив пистолет на предохранитель, вынула обойму и добавила девятый заряд, благо конструкция позволяет. Сейчас пистолет был на своём законном месте. То есть, в кобуре, у меня под курткой. Нет, конечно же, я не стану стрелять в людей только потому, что они направляются в мою сторону. Сначала поговорим. Может, уладим дело миром. Или эти двое вообще не имеют ко мне никакого отношения, и я зря паникую…
— Хлебушек ещё тёплый, хозяйка! — Лис вынырнул из-за телеги, стоявшей с другой стороны — совсем не с той стороны, откуда я его ждала. — Ну-ка, волчата, подайте-ка нож и миску, сейчас и мясца напластаю…
"Волчатами" он мальчишек называл давно, чуть ли не с первого дня, и получалось это у него совсем не оскорбительно. Скорее, наоборот. Братья, увидев вкусное, заулыбались и побежали за требуемым инвентарём. А я скосила глаза в сторону тех двоих… Оп-па! А они передумали подходить. Стоило Лису появиться, как неторопливо вернулись на свой пост и продолжили употребление вина под колбаску. И я их понимаю. Во-первых, Лис тоже, несмотря на возраст, выглядит далеко не задохликом, и с ножом своим не расстаётся. Будет шум, а шум им явно ни к чему — это во-вторых. Ну, и в-третьих… Раз появление сильного мужчины внесло коррективы в их планы, значит, они наверняка собирались тихо пригласить меня на рандеву. Независимо от моего желания или нежелания куда-то идти.
