Дмитрий Биленкин - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1980 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
«Сейчас я покажу этим светящимся черепахам, что им далеко до людей!»
«На атомы! — орал Лусин. — В брызги! Так их!»
«Мы не уйдем отсюда, пока хоть один ползает!»
«К бою! — гремело на корабле. — К бою!»
«Ты разговариваешь с этой, образиной, как с человеком! Я бы плюнул на него, а не улыбался ему, как ты»- образчик рассуждений мальчика, сына Эли. «Я хочу показать этому звездному проходимцу, что он встретился с высшей силой, а не с тупым животным!»
Любимые слова всех героев — это «месть», «мстить», «отмщение». По любому поводу и без повода они впадают в ярость, в бешенство, в неистовство, выходят из себя и т. д.
Но может быть, Эли и его соратники — какие-то уникумы? Нет, видимо, все человечество в том же удручающем состоянии, разве можно было бы в ином состоянии водрузить высокомерную и хвастливую надпись на Пантеоне, где похоронены лучшие умы планеты: «Тем, кто в свое несовершенное время был равновелик нам»? Надо, впрочем, заметить, что и другие могущественные цивилизации — разрушители, галакты, рамиры — тоже не отличаются по части интеллекта.
Никто, конечно, не станет утверждать, что людей будущего можно изображать только так, как И.Ефремов в «Туманности Андромеды», неким стопроцентным совершенством! Ни И.Ефремов, ни С.Снегов, ни я и никто другой не может сказать, какими они будут, грядущие поколения, какие у них будут взгляды, язык, мораль. Мы пробуем представить их себе. Фантаст может изобразить людей такими, какими он хочет, чтобы люди стали, или, наоборот, такими, какими не хочет, с целью предупредить род людской. Так их изобразил, например, С.Лем в романе «Возвращение со звезд» — стадом зажравшихся, самоуспокоившихся мещан. Но в любом случае нам должно быть понятно, с какой целью писатель это делает. Что же собирался сказать нам С.Снегов, выводя таких бездуховных и нескромных людей, как Эли? А ведь Эли среди первых людей планеты. Каковы же тогда остальные? В наши дни таким, как Эли, нельзя было бы доверить даже руководство машинописным бюро, не то что посылать в галактические экспедиции. Нельзя не заметить в романе изображение несомненного нравственного падения людей даже по сравнению с нашими моральными устоями. Сильно сомневаюсь, что и через несколько тысяч лет этика изменится столь кардинально, что нынешние пороки станут добродетелями или перестанут замечаться. Я не могу понять, с какой целью это сделано и как это сочетается с теми идеалами добра, которые люди, по Снегову, несут в космос. Лемовские мещане, по крайней мере, не собирались никуда летать и никого освобождать.
Конечно, в романе есть страницы, производящие сильное впечатление. Бездны космоса, блеск незнакомых созвездий, сталкивающиеся солнца — все это, бесспорно, завораживает. Хороша заключительная речь, с которой Эли обращается к непостижимым обитателям ядра Галактики рамирам. В ней Эли не выглядит ни наивным дурачком, ни доверчивым теленком, ни заносчивым конкистадором. Но таких страниц в романе все-таки слишком мало для столь объемного сочинения. Глубинные цели создания этой избыточной фантастики остались для меня неясными.
Но пора перейти еще к одной книге того же автора. На этот раз перед нами сборник рассказов «Посол без верительных грамот» («Детская литература»). Рассказам С.Снегова нельзя отказать в своеобразии, во многих из них появляется та необходимая сверхзадача, которая одна только и может перевести фантастику в ранг художественной литературы. Вот, например, рассказ «Машина счастья», в котором показана настоящая любовь, оказавшаяся сильнее вымученных кабинетных схем. То же можно сказать про «Умершие живут», «Сквозь стены скользящий», «Сверхцентр бессмертия» и некоторые другие.
Рассказы книги С.Снегова объединены двумя сквозными героями — братьями Васильевыми, Роем и Генрихом, талантливыми физиками, у которых проявляются следовательские способности, из-за чего их и приглашают для раскрытия загадочных случаев. Сам по себе замысел небезынтересен: соединить фантастику с детективом. Но опять-таки, как и в романе, лезет в глаза разница между авторскими рекомендациями своих персонажей и тем, как они предстают перед нами «в собственном соку». И автор, и все окружающие поют Рою и Генриху непрерывные дифирамбы. Казалось бы, их работа действительно должна происходить на очень высоком интеллектуальном уровне, ведь братьям приходится решать куда более сложные задачи, чем Шерлоку Холмсу, связанные с проникновением в новые, неизведанные области мироздания. А такое проникновение никогда не обходится без жертв. В сущности, на глазах читателя должна пройти драматическая история научного открытия. А на деле после второго — третьего рассказа мы начинаем смутно ощущать, что однофамильцы прославленных режиссеров далеко не так умны, как в непонятном ослеплении твердят все вокруг, зато чрезмерно самоуверенны, по любому поводу несут всякую — дичь, их первоначальные предположения всегда оказываются далекими от истины, и вдруг в каком-то озарении приходит ответ, к которому читатель не подведен ходом мысленных поисков. Иногда, не разобравшись в чем дело, очи ставят эксперимент на себе, идя на бессмысленный риск, который, конечно же, выдается за отвагу и самоотверженность («Огонь, который всегда в тебе»). Иногда они выглядят мелкими провокаторами («Машина счастья»).
Переизданная «Детской литературой» трилогия ростовского писателя Петрония Аматуни «Гаяна» написана была давно, в чем-то ее сюжет может показаться нынешнему читателю и простоватым. Он уже много раз читал о следах пришельцев, которые тайком посетили нашу Землю, о злобных и глупых миллионерах, которые ради личного обогащения готовы на любую подлость, о планетах, где живут схожие с людьми существа, добившиеся общественного совершенства. Но будем справедливы. Ведь П.Аматуни и был одним из первооткрывателей этого сюжета, «Гаяна» нисколько не вторична. Может быть, следовало бы предпослать книге предисловие, ведь даже ко многим наивностям, которые непростительны для фантаста 70-х годов, надо подходить с учетом времени ее создания.
А время это — конец 50-х и начало 60-х годов — было особым. Человечество стало ощущать богатырский размах научно-технической революции. Может быть, самым ярким из ее проявлений была заря космонавтики — первый спутник, первый полет человека в околоземном пространстве. Все первое! Невозможно даже сосчитать, сколько космических кораблей в фантастических книгах стали с тех пор называться «Юрий Гагарин»! Есть такой корабль и в романе П.Аматуни. Успехи наук, среди которых нельзя не выделить кибернетику, породили даже некоторую эйфорию. И это тоже заметно в романе. Уж больно легко и с неизменным успехом добиваются люди (я имею в виду прогрессивных деятелей) грандиозных побед — и страшные болезни мгновенно ликвидируют, и инопланетные письмена мгновенно расшифровывают, и межзвездные корабли тоже строят мгновенно. Не будем также забывать, что это были годы напряженной «холодной войны», и появление образов, подобных генералу Стоутмену, тоже диктовалось условиями времени. Может быть, «Гаяна» не вошла в число «золотых» страниц советской фантастики, но как произведение, весьма характерное для определенного периода, она переиздана заслуженно.
