Последний танец Кривой белки (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
Воронье гнездо, о котором говорил Муравьев, Михаил нашел не сразу. Оно расположилось на высоком черном остове старого дерева, скорее всего сосны. Оно стоит в метрах ста, нет, двухстах от них, а, может, и дальше, на самом краю выруба, заросшего молодым березняком. Просто очень высокое, а лес кругом мелкий, поэтому остов и хорошо виден издалека.
- Через минут сорок выйдем на избу, - сказал Муравьев. - Не знаю, в каком состоянии она, года три в ней не был. Лесорубы ее подлатали, печь переложили. Молодцы! Но все равно ненавижу их, хоть они и простые работяги, где покажут, там и рубят. Но столько лесу молодого положили, сосны. Ладно, что их ругать, пошли.
Михаил догнал Муравьева.
- А-а, кто лас бил? - спросил он у Виктора.
- Да не признались. Но в три бензобака землицы насыпал. Долго их трактора здесь после этого простояли. Я здесь как разведчик был, - Муравьев остановился. - Летом свалили лес, техника пришла за ним в феврале, через болота только по зимнику можно пройти. Так, я и насыпал землицы в их бензобаки и вышел на след машин. Представляешь, через железку переползали по-умному, по бревнам.
У вороньего гнезда Виктор свернул влево, в сторону выруба, по плотному березняку вышли на ту сторону леса и по невидимой дорожке Виктор повел его между невысокими сопками к болоту. Оно было широким, с берегами, упиравшимися в другие сопки.
- Только в болото не лезь, нынче оно глубокое, воды много. Вой здесь разошелся сильно. Он по центру Ондатрового болота, Мишенька. Это я ему такое название дал. Иногда промышляю ее здесь. Шкурку нашел куда сбывать, но дед постарел, что шапки шьет, а учеников у него нет. Правнучка вроде начала у него учиться. Ну, как говорится, время придет, посмотрим, а так заработать на шкурке ондатры можно.
- А-а...
- Что? - остановился Муравьев.
Михаил показал ему на сухие деревья по тому краю выруба.
- А, Мишенька, пожар два года назад был здесь. Пожарным десантом затушили его, а то такой бы лес пропал.
- Нат, нат, - закашлялся Степнов и снова показал на сухостой.
- Что там? - снова посмотрел в ту сторону Муравьев. - Косачи? Точно, целая стая, - удивился Виктор. - Ну, у тебя и глаз, паря, как у орла. На той стороне у них ток, но к нему не подобраться нынче, болото топкое. Хотя, они, так как там мокро, воды много, могут и к избе нашей приблизиться. Я другого боюсь, хоть бы изба наша осталась. Пошли.
- А-а, - и ткнул на шапку, которую Муравьев снял с куста шиповника.
- Тебе отдать ее?
- Нат, над, дома эта.
- Думаешь, этот мужик мог забраться в избу?
- Та, та.
- Ну, а кто ему запрещает, Мишенька? Посмотрим, что за человек. Изба лесная - не городская квартира. Она построена для лесных людей. А хозяина, построившего ее, уже на нашем свете нет. Вот такие, паря, дела.
Муравьев, преобразился прямо на глазах. Его глаза уже не бегают по сторонам, стал спокоен, в его тихом голосе чувствуется неимоверная силища.
- 4 -
Огромное, черное, рогатое, как лось, дерево, стоявшее на краю выруба, было видно издалека. Оно намного было выше молодых берез, растущих на вырубе, сосняка, вставшего плечом к плечу, чтобы не пропустить в свой бор осину с березой, пытающуюся своей ордой подчинить себе все лежащие вокруг земли.
Виктор сказал, что это многовековой кедр, молния его лет двадцать назад сожгла. И сейчас для них, это - главный ориентир. Именно под ним находится тропка к избе. От рогача до неё шагов пятьдесят будет. А хозяин, построивший ее - знаменитый на всю округу был охотник. Звали его Петр Павлович Тихонов. На медведя он один ходил, и на лося без собак и друзей. Чуял он, когда гонимый им сохатый будет возвращаться к своему старому следу, чтобы запутать охотника. И Тихонов в этот момент возвращался назад и брал его.
- А могилка его невдалеке от избы, - продолжает свой рассказ Муравьев. - Когда совсем состарился, как собака, ушел из дома и не вернулся. Весь город подняли тогда на поиски деда. А нашел его твой друг, Кузьма, через год. Пришел в эту избу и нашел его кости. Удивительно, ни волк, ни росомаха, ни медведь, не тронули трупа старика. На том месте и крест поставили, а похоронили деда.
- Та, та, - вспомнил эту историю Степнов. - Та, та.
- Мишенька, а ты ничего не чуешь? - Муравьев осматривался. - Запах здесь стоит такой, как у дороги. Не чуешь?
Виктор, сказав Михаилу, чтобы остался на месте, сам исчез в бору. Вышел из него также тихо, как и вошел, через полчаса. Чтобы не испугать Михаила, несколько раз постучал палкой по дереву.
- След видел, как медвежий, но больно широкий, - вздохнул он. - Великаний. Фу-у, даже не знаю, что и думать об этом. В прошлом году такой же след видел, в декабре, в малиновском бору, у Эсски. По следу этого йети пошел, в волчью шкуру с двумя
