Николай Шагурин - Остров Больших Молний
— Как вы определяете наши задачи?
— Прежде всего найти облако. Точно определить его природу, размеры и уровень радиоактивности. Заручиться данными, неоспоримо устанавливающими его происхождение: это должно стать известным не только науке, но и всему человечеству. И, наконец, попробовать проверить на практике некоторые теоретические соображения.
Разин принялся подробно разъяснять собеседнику, что разумеется под этими соображениями. Затем перешли к вопросам оснащения экспедиции. Академик решил возложить на Брагина всю хозяйственную часть. Разин диктовал, а Брагин записывал множество поручений, которые нужно было выполнить за какие-нибудь 12–15 часов.
— Время не терпит! — напутствовал своего молодого сотрудника академик. — Помните, что от нашей поворотливости зависит, может быть, жизнь многих тысяч людей…
Брагин вышел, но тотчас вернулся снова.
— Иван Иннокентьевич, вас тут девушка дожидается.
— Девушка?! — спросил академик. Неожиданный визит так удивил его, что он поднялся и сам вышел из кабинета. Навстречу ему поднялась стройная девушка с большими темными глазами на очень миловидном лице.
«Как хороша! — подумал академик, любуясь молодостью и грацией посетительницы. — И чем-то напоминает мою Валю…»
— Чем могу служить? — спросил он.
— Иван Иннокентьевич, простите меня за вторжение, — сказала девушка, слабо улыбаясь. — Я очень прошу вас выслушать меня. Большая, большая просьба… Речь идет о жизни и смерти…
— Ну, вот уже сразу такие большие проблемы! — добродушно протянул Разин. — Присаживайтесь, расскажите, что случилось. Если я действительно могу быть полезен…
Девушка стиснула пальцы, на миг закрыла глаза и потом сразу, словно в холодную воду кинулась, одним духом выпалила:
— Моя фамилия Пчелинцева. Профессор, я очень прошу, умоляю вас: возьмите меня в экспедицию!
— Как, как? — спросил огорошенный академик. — В экспедицию? Почему я должен взять вас в экспедицию?
— Вас просили помочь в поисках нашего моряка Крюкова, гибнущего в океане на брошенной шхуне?
— Был такой разговор. Я полагаю, что эта просьба не будет оставлена без внимания.
— Этот человек мне очень дорог.
— Кем же он вам доводится? Братом?
Пчелинцева смутилась. Язык не поворачивался солгать этому старому, мудрому человеку:
— Дороже родного брата…
— Так-так, — сказал академик. — Понятно.
Щеки Наташи пылали. Но из глаз академика излучалось такое добродушие, что она снова воскликнула, умоляюще складывая руки:
— Я очень прошу вас, профессор…
— Гм… гм… Я искренне вам сочувствую, но поймите, голубушка, что это ведь не увеселительная поездка на Химкинское водохранилище. Тут дело серьезное и связанное с немалым риском. Но я обещаю вам сделать все возможное, чтобы найти вашего друга…
— Профессор, я вас очень прошу!
— Ну, рассудите сами: зачем я возьму вас в экспедицию? — мягко сказал Разин. — Что вы будете там делать? Участников ее можно пересчитать по пальцам, у каждого четко определенные обязанности.
— Как что? Ведь метеоролог вам нужен?
— Разве вы метеоролог?
— Да. Я работаю в институте климата.
— Вот как? — Разин задумчиво и тепло глядел на девушку. Она напоминала ему любимую, рано умершую, дочь Валентину.
— Я очень… очень прошу…
Две слезинки, блеснувшие в уголках глаз Наташи, окончательно обезоружили академика.
— Так вы метеоролог? — повторил он. — Гм… гм… это, пожалуй, меняет дело.
— Правда? — радостно рванулась к нему Наташа.
— Ваше счастье. В состав экспедиции, разумеется, включен и метеоролог. Но он заболел.
— И вы возьмете меня?!
— Это, голубушка, не так просто делается. Но какой-то шанс уже есть. Пойдемте в кабинет, побеседуем поподробнее. Потом с директором вашего института свяжемся. Посмотрим, как он вас аттестует…
ГЛАВА 13
Охотники за туманом
Большой, самой последней конструкции вертолет с красной звездой на корпусе несся над океаном. Два турбореактивных двигателя мчали его вперед со скоростью, которая всего пару лет назад считалась для воздушных кораблей этого типа недосягаемой. Это была уникальная, пока единственная в своем роде машина и поэтому, вероятно, ее не снабдили обезличивающим, ничего не говорящим номером, а дали индивидуальное имя «Мир». Именно в это слово удачно складывались начальные буквы фамилий конструкторов — Миля, Исаченко и Родионова.
На вертолете было помещение для команды, две комфортабельных пассажирских каюты, салон и лаборатория, оборудованная многочисленными научными приборами.
На борту воздушного корабля, кроме экипажа, находилось семь человек: академик Разин, Брагин, принявший на себя обязанности заведующего административно-хозяйственной частью экспедиции, два коллеги Разина по институту мирного атома — китайский ученый Гао Шэн и польский — Ян Пражух, врач и биолог Донат Андреевич Поварчук, известный своими работами по терапии лучевой болезни, и журналист Евгений Иванович Курочкин — один из тех беспокойных и пытливых разведчиков жизни, которых сегодня можно видеть с блокнотом и фотоаппаратом на крупнейшей стройке, завтра — в кабине снаряда для исследования морских глубин, а неделю спустя — собирающимися в Антарктиду. Разин в шутку называл его «самопишущим вездеходом». Седьмым членом экспедиции была стройная, красивая девушка с большими темными глазами.
Итак, исполнилось самое большое, самое страстное желание, какое когда-либо приходилось испытывать в жизни Наташе. Директор института климата, партийная и комсомольская организации рекомендовали Пчелинцеву как знающего и талантливого молодого научного работника.
Наташа как-то сразу, легко и непринужденно вошла в небольшой коллектив экспедиции, стала в нем признанным, своим человеком. Разин относился к ней с отеческой ласковостью, Гао Шэн и Пражух — с дружелюбным вниманием, а молодежь — чернобровый и статный Брагин, белобрысый, с брюшком Курочкин и широкоплечей, сильный командир корабля Робуш — наперебой ухаживали за ней.
В пути не теряли ни минуты времени — подготавливали и еще раз выверяли приборы, в числе которых были чрезвычайно чувствительные, способные улавливать самые слабые проявления радиоактивности на огромном расстоянии, принимали и изучали синоптические сводки. Наташа составила несколько прогнозов. За работой она забывалась, но после радиотелефонного разговора с «Изумрудом» внутри родился и не давал покоя тревожный холодок: ведь поиски Крюкова оставались безрезультатными. Где же Дима? Что с ним? Не угрожает ли ему это проклятое облако? Вместе с тем в сердце Наташи почему-то жила твердая уверенность, что ее друг цел и невредим, что они обязательно найдут его.
