Вера Чиркова - Свет надежды
Все они были в тёмных, поношенных платьях, явно накинутых наспех и с растрёпанными волосами. Некоторые из женщин были обуты в растоптанные шлёпанцы, а почти половина по очереди зябко поджимали босые ступни.
— Сволочи, — с сердцем выдохнул Костик, скорее не разглядев, а почуяв прятавшихся в тени арок жрецов, — за бабьи юбки спрятались.
Как будем прорываться? Вопрос прозвучал безнадёжно, впрочем, землянин и не собирался строить из себя дебила-бодрячка, ждущего лишь приказа, чтобы ринуться на амбразуру. Не тот момент, да и не та у них задача. Им нужно выжить и вернуться к своим, а вот потом… Костик даже зажмурился на миг, представляя себе это прекрасное потом, в котором они врываются сюда всем отрядом, с Ма и бабушкой, с Вастом и братьями, с унсами и Кляксой! И тотчас распахнул глаза и удручено вздохнул, до того мига ещё дожить нужно, и лучше не здесь. А в следующее мгновение его подтолкнула под пятую точку лобастая голова мангура и они снова побежали, только теперь назад и вверх.
Куда верт вёл своих сообщников в этот раз, не знал никто, и спрашивать было бесполезно, ответить в этом облике он все равно не мог. Да и не собирался останавливаться ни на минуту. Мальками повороты и коридоры, лестницы и двери, арки и переходы. Костику казалось, будто бегут они уже полчаса, если не меньше, хотя он отлично знал странную способность времени неимоверно растягиваться вот именно в таких случаях. И все равно монастырь был просто огромен, до этого землянин даже не представлял, что он окажется похож на целый посылок, размещённый в одном, безмерно запутанном здании. Но одну деталь Костик определить все же сумел, судя по все более дешёвой отделке стен и пустынным коридорам, бегут они куда-то в сторону помещений, где живут прислужники или фанаты, и значит верт решил прорываться с боем. И в таком случае лучше загодя приготовить для тех, кто уже пустился в погоню, пару сюрпризов… и пусть потом не обижаются, ожесточённо сопел Тин, доставая из самого надёжного кармана подаренные еще Афродитой пузырьки.
— На самый крайний случай, — сказала она и поколебавшись сунула в руку ученице крохотные хрупкие флакончики, выточенные из сушёного шипа рыбы-единорога, — просто брось об пол со всей силы… но если есть хоть крохотный шанс спастись без этого способа, лучше и не вспоминай о нем.
— Тин, не отставай, — оглянувшись, встревоженно крикнула запыхавшаяся Юнка, и сердце землянина обдало незнакомой тёплой волной, даже в носу защипало.
— Не переживай… — буркнул он скорее для себя, — никогда я от тебя теперь не отстану. И вздохнув, добавил мысленно: — если отстанут те гады, которые постепенно нагоняют их маленький отряд, ощущает он их своим натренированным морянами даром чувствовать опасности. Маленький коридорчик, в который привёл их мангур, заканчивался запертой с этой стороны на мощный засов дверью, и рядом с нею оборотень застыл на несколько долгих секунд, словно прислушиваясь к происходящему по ту сторону этой преграды. Впрочем, Костик, прикрыв глаза, тоже прислушивался, но к собственным ощущениям, и с каждым мгновением хмурился все сильнее, там, впереди, он ясно чуял поджидающую их неприятность. И предпочитал не задумываться о том, что они все-таки оказались в ловушке, из которой он видел только один выход — собрать все силы и попытаться прорваться.
— Ррр… — тихий предупреждающий рык Грома заставил землянина собраться, мысленно проверить давно приготовленные сюрпризы и глянуть на задумчиво хмурившую брови Юнку.
— Тин, — она тоже посмотрела на него, чуточку смущённо и отчаянно,
— мы же им скажем… или нет?
— Обязательно скажем, — уверенно подтвердил Костик, — тайком по кустам прятаться не будем, не волнуйся. Как доберёмся до Ма, так и обрадуем… а сейчас постарайся не отставать. И не лезь, пожалуйста, в самое пекло, ладно?
— Угу, — кивнула она так важно, словно давала клятву, или стояла рядом с ним в Загсе и Костик невольно ухмыльнулся, а что, неплохая мысль. Уж он постарается сделать все, чтоб его Юнка получила все праздники, которые так обожают девчонки, по самому полному списку. В следующий миг мангур резко отодвинул засов и, распахнув ударом лапы дверь, первым выпрыгнул на оказавшееся за нею крыльцо. Костик, мгновенно забросив в глубь сознания все лишние сейчас мысли, ринулся следом, точно зная, тем, кто окажется впереди, достанется львиная доля всех пакостей, какие приготовили пытающимся удрать узникам покорные воле жрецов охранники. А приготовили они не скупясь, это он понял, едва разглядел прячущихся между кустами и грядками вооружённых луками и жезлами людей, широким полукругом оцепивших все подступы к крыльцу. Но не дремали и сидевшие в засаде охранники, обязанные по первому звуку тревоги бежать к чёрному входу северного крыла. Здесь жили преимущественно те, кто считался самыми никчёмными и самыми ненадёжными из обитателей храма, старики, калеки и сироты, свёртки с которыми время от времени находили служители у подножия статуи Астандиса, стоящей перед фасадом центрального здания. Не сводившие взгляда с двери стражники сразу рассмотрели в бледном свете утренней зари по-походному одетых девчонок, вылетевших на ступени заднего крыльца следом за мощным зверем, и не стали ни задумываться о судьбе пленников, ни ждать, станет кто-либо из них нападать или нет.
Пустили в ход своё оружие, не медля ни секунды, и в широкую грудь мангура полетел рой стрел, огненных смерчиков и колючих молний. Верт рыкнул так, что отозвались стекла в ближайших окошках, и перед его мордой тотчас взвилось синеватое бездымное пламя, в котором как в трясине застряло большинство пущенных врагами смертельных даров. А зверь отшвырнул за себя выскочивших следом подопечных девчонок, мысленно прикрикнув чтобы не спешили, и в свою очередь швырнул в охранников ментальное заклинание, вызывающее у людей непреодолимое желание зевать. Слабовато, конечно, он и сам это прекрасно знал, но и так растратил большую часть запаса, когда срывал магические замки с встречающихся им дверей. Как осознал мангур в тот момент, не всем из обитателей храма разрешалось ходить по его коридорам и лестницам одинаково свободно. Несколько молний сумели преодолеть его щит и вонзились огненными змейками в шерсть, распространяя неприятный запах палёного, но у верта пока нечего было противопоставить этой вони и боли, которая, как он точно знал, последует обязательно. На сложный составной щит у него пока не набралось магии, а устанавливать несколько мелких не хватало времени. И потому Гром просто ринулся с крыльца на врагов, помня, каким яростным и пугающим становится от острой боли его рычание. Удары стрел посыпались на мангура со всех сторон, но он мчался и менял направление движения так стремительно и непредсказуемо, что ни одна не причинила ему особого вреда. Зато сам он, начиная беситься от первых укусов прожёгших кожу молний, играючи разбросал охранников бросившихся к нему с мечами и пиками первыми. Остальные лучники, не успевшие вытащить из ножен холодное оружие, бросились бежать, провожаемые разъярённым рёвом мечущегося по дорожкам зверя.
