Елена Езерская - Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града
Я покорно оделся и спустился по лестнице вниз, лифтом я пользовался исключительно для подъема, пересечение лестничных пролетов вниз хорошо дополняло мои пешеходно-оздоровительные прогулки. Я взял у Глафиры Игнатьевны адресованный на мое имя конверт и, хотя видел, с каким любопытством она ждет, что я его вскрою на месте, небрежно сунул конверт под мышку, поблагодарил старушку за заботу и оставил теряться в догадках вместе с ее непомерным любопытством. Конверт на самом деле был как конверт – мой адрес, адрес службы экспресс-доставки. Я бросил конверт на стеклянный журнальный столик в зале – наверное, очередное приглашение выступить на каком-нибудь заграничном симпозиуме. Стоп – вчера я оставил на столе фотографию Олега и Стеллы, а теперь мельком брошенный взгляд сохранил в памяти только оттиск белого прямоугольника. Я вернулся и взял его со столика – да, это фотобумага, но изображения на ней не было.
Я сел на диван и какое-то время машинально крутил в руках этот уже совершенно никчемный листок. Вчерашние кошмары вернулись вновь, и я почти с мистическим ужасом издалека разглядывал только что полученный конверт, словно, избегая к нему прикоснуться, я мог избегнуть и неприятностей в будущем. Да что такое, в конце концов! Кто-то меня дурачит, разыгрывает, водит за нос, а я раскис и пребываю в паническом страхе перед обычным почтовым конвертом точно перед неизведанным. Я бросил недавнее фото на нижнюю полочку журнального столика и взялся за конверт.
В конверте, как в матрешке, оказался еще один конверт, раскрыв который я обнаружил еще несколько страниц ксерокопии какого-то текста – в дополнение к той, что уже была у меня. Я сунул было руку в задний карман брюк, но потом вспомнил, что на мне спортивный костюм, и нехотя отправился в спальню. На прикроватной тумбочке яростно подмигивал и подпрыгивал мой мобильный. Я посмотрел на номер – звонила Олегова Марианна. Спросить, что случилось, я не успел. Едва я ответил, она принялась рыдать взахлеб – журналисты пронюхали, что из тюрьмы пропала Стелла, ее отцу сообщили, что она покончила с собой, хоронить ее будут в закрытом гробу, потому что будто бы обезображено лицо и чтобы мать с ума не сошла. «А Олег?» – тихо спросил я. «Они ничего не знают, – снова зарыдала Марианна, – будь проклят тот день, когда он ввязался в это дело, будьте вы все прокляты…» «А я тут при чем?» Она не ответила и отключила вызов.
Я почувствовал, что вся эта история начинает меня раздражать. Кажется, это у Гюго – как один день может все изменить… Какой там день – мгновение. Секундная слабость, и вот ты – уже герой нелепой пьесы абсурда. В твоей квартире раздаются нелепые и страшные звонки, а потом в нее проникают неизвестные и устраивают показательный погром, тебя самого похищают и тебе угрожают, таинственным образом пропадают и погибают твои друзья… Во-первых, кроме Анечки, еще никто не пострадал, но, судя по всему, это действительно случайность, которую мои странные визитеры не только не учли – просто не ожидали. Надеюсь, что и она быстро поправится, врач сказала, что сотрясение поверхностное, но лучше перестраховаться и все проверить. Во-вторых, испарившееся фото было настоящим, вчерашним, из чего я заключаю, что кому-то – скорее всего самой милиции – очень необходимо уверить общественность в смерти Стеллы, чтобы на какое-то время ее перестали искать все те же журналисты, часть из которых активно пытались представить Стеллу Чернову не меньше чем узницей совести. В-третьих, если бы реальные следственные органы принимали мою кандидатуру всерьез, они бы уже обнаружили свой интерес, а пока у меня состоялась одна-единственная встреча с прокурорским работником, да и то мнимым. А вот прогулка на автомобиле вслепую, симпатическое фото и лежавшие передо мной ксерокопии каких-то записей – это, пожалуй, давно должно было привлечь к себе мое внимание, но я ведь так не люблю никуда вмешиваться!..
Хорошо, я обвел глазами спальню, как будто надеялся найти признаки присутствия подсматривающих устройств, которые могли установить в моей квартире, прикрывая следы этой операции псевдоограблением, и громко сказал – хорошо, убедили, я попробую заняться этими бумагами, ничего не обещаю, но хотя бы посмотрю, что можно сделать. И словно отвечая на мои слова, в зале проснулся автоответчик. Я замер, боясь пошевелиться, но и в открытую дверь хорошо были слышны слова говорившего, в котором я узнал голос человека, говорившего со мной в машине: «Добрый день, Игорь Сергеевич, полагаю, вы уже получили наш конверт и приступите к работе как можно скорее. Не хочу вас слишком торопить, но мы и сами не стремимся излишне надоедать своим обществом вашим друзьям. Будьте благоразумны и помогите нам. Сейчас вы можете не отвечать на этот звонок, мы побеспокоим вас еще через несколько дней, и тогда хотелось бы услышать и ваш голос, и отчет о том, как продвигается ваша работа. Удачи вам!»
Наглецы! Разумеется, это было чистое совпадение, никто меня не подслушивал, никто за мной не наблюдал. Но настойчивость, с которой меня убеждали взяться за бессмысленную и никчемную работу, настораживала, и я сдался. Вернувшись в зал, я взял полученные сегодня днем бумаги и, сев за стол в кабинете, принялся методично вбивать текст в обычный вордовский файл своего ноутбука. В отличие от ксерокса, который мне передал Олег, новый текст был сделан с помощью бумаги для факсов, которая, как известно, имеет те же свойства, что и симпатические чернила, – со временем переданный по факсу текст исчезает. Просто с поверхности бумаги под воздействием внешних причин, даже влажности воздуха, слетает порошковое напыление, с помощью которого печатается факсовое сообщение. А если его еще и на солнышко положить, то процесс самоуничтожения пойдет значительно быстрее. Ожидая чего-то подобного, я механически перенес текст в компьютер, чтобы он хотя бы больше не испарился на моих глазах, как фото с Олегом и Стеллой.
Конечно, при других обстоятельствах я бы отдал текст секретарю кафедры или позвал Татьяну, которая печатала без ошибок и с рекордной скоростью, но втягивать кого-либо еще в эту скверную историю мне не хотелось. По двум причинам. Во-первых, а вдруг это не понравится моим таинственным заказчикам? И во-вторых, и, наверное, в-главных, если вся эта возня с текстом в конечном счете окажется розыгрышем, меньше всего я мечтал быть осмеянным кем-то посторонним. И поэтому терпеливо сидел и долбил по клавишам, изображая из себя машинистку. Иногда я брал перерыв и переключался на онлайновое окошечко круглосуточного информационного канала, судя по сообщениям которого о «гибели» Стеллы было объявлено уже совершенно официально. В кадре снова замелькали архивные фото, сюжеты прошлых лет, резанувшие неприятно, как по больному. Время от времени я вставал, чтобы размять спину и колени, ходил туда-сюда по кабинету и все не мог понять, почему я так запросто подвис на их дурацком крючке, мало того, глотать вроде бы и не хотел, но позволял крючку все дальше и дальше влезать в меня. Вот где точно – накололи.
