Владимир Попов - Мир Приключений 1955 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
— Чудак! — не выдержал Сердюк. — Она любит так, как… как… надо любить. Мимо такой любви пройти нельзя. Пойми, какая у девушки будет трагедия. Ты для неё совершенство, образец. Ей трудно будет полюбить другого. На что ты её обрекаешь?
— «Увы, утешится жена…» — попробовал отшутиться Крайнев.
Сердюк обрезал:
— Эгоист ты!
— Я-а? — удивился Крайнев.
— Ты только о себе думаешь: тяжело с одной ногой, а о ней не думаешь… И обо мне не подумал.
— «И друга лучший друг забудет…» Ты-то при чём?
— Полагаешь, я прощу себе когда-нибудь, что мало сделал для твоего спасения?
— А простишь, если завалишь организацию? — выкрикнул Крайнев. — Ор-га-ни-за-цию! Эх, руководитель большевистского подполья! Чорт знает, как плохо подбирают у нас людей на такую работу! Рассуждаешь, как гнилой интеллигент. Квашня!
Вошла Теплова, приложила руку ко лбу Крайнева и отдернула её. Руки у неё были холодные, и голова показалась очень горячей. Прикоснулась ко лбу губами — да, есть жарок, но не такой уж сильный. Поцеловала.
Андрей Васильевич пошел в свой угол. В водосборнике стало тихо. Паровозный фонарь, стоявший на ящике, тускло освещал пространство. Стены помещения и углы тонули во мраке. Особенно темно было за фонарем, там, где находилась лежанка Вали.
Мерно капала вода, просачиваясь сквозь свод тоннеля, уходящего из водосборника. Первое время Сердюк слушал эти звуки настороженно ему казалось, что кто-то тихо ходит на носках по тоннелю. Вот и сейчас ему почудилось, что кто-то идет. Он прислушался. Да, это шаги.
И Теплова услышала их. Вскочила и потушила фонарь. В тишине комнаты щелкнул предохранитель пистолета.
— Зажигайте свет, это я, — сказал, входя, Сашка.
Валя чиркнула спичкой, зажгла фонарь. Крайнев заметил: рука её дрожала.
— Что случилось? спросил Сердюк.
Парнишка приходил обычно ночью, а сегодня ускользнул с работы и пробрался в подземелье прямо с территории завода.
— Радио. И передали, что срочно.
Сердюк распечатал бумагу, прочел и не поверил своим глазам. Это был ответ на его радиограмму, посланную позавчера, где он просил сообщить фамилию хирурга из соседнего района, на которого можно было бы положиться. В ней значилось:
«Молния. По нашим данным заводской аэродром пустует. Проверьте сообщите число час когда забрать больного. Опознавательные знаки три красных огня. Четвертый в направлении посадки. Огни расположить в ямах чтобы видеть их только сверху. Действуйте без промедления вашим описаниям гангрена. Вам вылететь вместе с больным. Повторяю вам вылететь вместе с больным».
Сердюк отдал радиограмму Тепловой. Она вскрикнула от радости, прочитав первые строки, и поникла головой, прочитав остальные.
Сердюк сказал Крайневу:
— Начальник штаба требует, Сергей, чтобы мы с тобой вылетели ночью на самолете. А ты говорил… Эх, ты!..
Лицо Крайнева ожило. Он счастливо улыбнулся и, преодолев боль, приподнялся и сел.
Теплова расцеловала Сашку, Крайнева, бросилась к Сердюку, но остановилась. Он всегда был очень сдержан в проявлении своих чувств, и это невольно удержало её.
— Ну, поцелуйте, снисходительно разрешил Андрей Васильевич и подставил ей небритую, колючую щеку.
— А где же мы достанем красные огни? — забеспокоилась Валя. — Не костры же разводить — это не в лесу.
— Саша достанет, — сказал Крайнев. — У железнодорожников красные фонари всегда есть.
— И правда. В яму коптилку поставить, сверху красным стеклом накрыть…
— Деньги есть? — спросил Сердюка Сашка.
— Есть.
— Завтра на базаре электрические куплю у итальянцев. Они всё продают. Говорят, даже пистолеты купить можно.
— Но-но!
— Можно. Гоните только гроши.
Глава четвертая
Переправа Крайнева на аэродром началась в половине двенадцатого ночи. Пронести его на носилках по всему тоннелю не удалось. В нескольких местах, где тоннель делал крутой поворот, больного приходилось снимать с носилок и переносить на руках. Сердюк шел, вобрав голову в плечи — для него тоннель был низким, — и то в нескольких местах задевал головой свод.
Наконец выбрались к ставку, остановились отдышаться. Подошла Теплова — она заранее вышла, чтобы осмотреть дорогу, — и присела у изголовья Крайнева.
Ночь была темная, безлунная. Сердюк с тревогой посмотрел на небо. Прилетит ли самолет? Что делать, если они останутся днем в открытой степи? Куда деваться, где укрыться?
«В землю зароемся», решил он, вспомнив, что на аэродроме есть лопата, которую оставил Петр, заблаговременно выкопавший ямы для огней. Саше повезло: ему удалось купить пять фонарей вместо четырех на случай, если один выйдет из строя.
— Какая свежесть! — вымолвил Сергей Петрович, вдыхая полной грудью воздух.
— Пошли, — скомандовал Сердюк и взялся за носилки.
Сзади носилки несли Теплова и Павел.
У кромки воды земля была влажная, скользкая. Ступали осторожно, боясь поскользнуться.
Крайнев думал, успеют ли донести его во-время. Сейчас двенадцать, самолет должен приземлиться в два. До аэродрома четыре километра. Если будут продвигаться с такой скоростью, то не доберутся и к трем. Сергей Петрович чувствовал, что Валя идет шатаясь. Она обеими руками держала ручку носилок и действительно напрягала все силы, чтобы не выпустить её и не упасть.
— Отдохнем, предложил Сердюк.
Постояли и снова в путь. Обогнули ставок, пошли по степи. Почва стала суше, двигались уже быстрее, но Крайнев этого не ощущал.
— Не дойдем в срок, — со страхом сказал он.
Три дня назад Сергей Петрович был готов к тому, что умрет. Но радиограмма из штаба воскресила в нем жажду жизни. Нога? Бог с ней, с ногой! Лишь бы жить, лишь бы можно было творить. Он целиком посвятит себя изобретательской работе. Вот только очень плохо выглядит Валюша… Дотянет ли она до наших?
У большой каменоломни остановились. Тотчас, словно из-под земли, выросли силуэты двух человек.
Крайнев вздрогнул всем телом.
— Это свои, успокоил его Сердюк.
Подошли Петр и Саша.
Носилки снова поставили на землю. Петр поцеловал брата, которого не видел с тех пор, как тот поселился в подземном хозяйстве, упрекнул:
— Мать по тебе глаза выплакала — не верит, что жив, да и только. Думает — успокаиваю просто. Сейчас же записку напиши!
Павел присел на колено, на другое положил блокнот и принялся писать, не различая в темноте букв.
— Прощайтесь, Валя, — тихо сказал Сердюк и отошел в сторону.
