В. Пашинин - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1968 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
— Их можно еще спасти! — воскликнул Неустрашимый Боб, появляясь в дверях убежища, как всегда, в самый критический момент…
Доктор Асквит на мгновение перевел дух…
— Их еще можно спасти! — повторил Неустрашимый Боб. — Переливание крови, черт меня побери! То же самое я сделал, когда моего лучшего друга Тома Слайка прищемило кольцом Сатурна. Беднягу почти размозжило это трижды проклятое кольцо, но добрая пинта свежей крови спасла Тома Слайка.
Боб ринулся к выходу. Строча из пары снайперпулеметов, рассеял толпу чернокожих венерианцев и вскочил в седло ракетобуса цвета слоновой кости…
Доктор сладко поежился: приключения Боба доставляли ему неизъяснимое удовольствие.
…Через пять секунд Неустрашимый Боб уже выламывал дверь Центрального склада, где среди мешков сухого кислорода валялось множество жестянок с консервированной человеческой кровью.
И все же Неустрашимый Боб опоздал!
Центральным складом овладело стадо четвероруких вампиров. Чмокая фиолетовыми губами, они сосали из жестянок алую кровь, и у каждого по его четырем рукам текли потоки красной влаги, столь нужной сейчас колонистам.
— Проклятье! — вскричал Неустрашимый Боб. — Как сейчас помню, точно такие же вампиры сожрали моего лучшего друга Мики Дауда…
Доктор застонал от восхищения и страха…
В это время Кен Прайс, оставив далеко позади пересечение трассы Юг-Юго-Восток-380 с трассой Запад-117, приближался к Пестрой Ярмарке.
Сегодня рано утром в Центральной распаковочной его освободили из прозрачных пленок и вручили квитанцию с требованием незамедлительной уплаты штрафа. На квитанции перфоратором было выбито «8000». Действительно призрачной и действительно последней надеждой был Золотой Жбан.
Бросив руль машины, он передал управление в надежные руки кристаллических полицейских, чьи наблюдательные вышки мелькали теперь чаще обычного, напоминая о приближении к перекрестку.
Путепровод властно принял на свою горбатую спину поток машин и по ленте стеклобетона перенес их высоко в воздухе над таким же густым потоком машин, двигающихся по трассе Запад-117. Все это происходило в абсолютной темноте. Фары и сигнальные огни никто не включал: все равно в них нет необходимости, когда находишься во власти телеуправления кристаллических полицейских.
Когда машина Прайса, вознесенная на самую вершину горба путепровода и словно повисшая в густом мраке, заскользила наконец вниз, коммивояжер почувствовал, как чья-то жесткая рука схватила его сердце и несколько раз грубо сжала его. Ощущение это было неожиданное, но вместе с тем настолько реальное, что Прайс мог бы определить, где лежит на сердце каждый палец грубой руки и как именно перебирает она жесткими пальцами. Он инстинктивно пригнулся, словно оберегая грудь от удара, но рука не обратила внимания на его оборонительное движение и сжала сердце еще жестче и больнее. Затем он почувствовал облегчение — это машина вышла на горизонтальный участок трассы. Его сердце превратилось в какой-то интимный и тонкий инструмент, чутко реагирующий на движение машины. И временное облегчение не принесло ничего, кроме страха, что все повторится скоро, сейчас.
Так оно и случилось.
Кристаллических полицейских не заботило самочувствие тех, кто двигался по дорогам в тысячах наглухо запертых жестяных коробках. Телеуправление спроектировали по принципу «избегать крайностей» — катастрофических столкновений. Ежеминутные легкие столкновения и удары, неприятные, но безопасные, сочли неустранимым злом. На прямом участке автострады скорость механического потока возросла, и машина коммивояжера задрожала от частых толчков. Кто-то тупо долбил ее сзади, с визжащим скрипом царапал слева и справа.
Сердце сжалось в тугой ком. Стараясь облегчить боль, Прайс положил правую руку на грудь. Крепко надавил. Стало легче, и он смог левой рукой выключить тумблер телеуправления. Так же левой рукой он начал выруливать на обочину. Выбираясь из гущи себе подобных, машина стонала, стесывая бока о стальные ребра соседей. Наконец она остановилась на краю стеклобетонной ленты автострады.
Ему казалось, что, когда он вытащит свое тело из духоты и стесненности автомобиля, его сердце также обретет свободу, избавится от гнетущей тяжести.
Прижимая руку к груди и ободряя себя подобными соображениями, в общем-то довольно пустяковыми, он пошел вдоль шоссе, пока не наткнулся на указатель с красным крестом и фамилией врача.
4
…В это время Неустрашимый Боб влип в неприятную историю. Погоня за бриллиантовым кладом Венеры занесла его в Спиральную Пещеру, из которой еще никто не возвращался. Невинное на вид Голубое Облако, стерегущее клад, обладало ужасным и неотвратимым свойством. Оно растворяло человеческую плоть быстрее и бесследнее, чем кипяток горсть сахара. Когда Неустрашимый Боб протянул руку, чтобы откинуть бронзовый засов, последнюю преграду на пути к бриллиантам, Голубое Облако бесшумно растворило его; осталась лишь его дрожащая рука, все еще протянутая в сторону бронзового засова…
По спине доктора Асквита заструился холодный пот, и тут он увидел руку Неустрашимого Боба!
Белесая пятерня маячила в окне.
Доктор застонал и попытался спрятать голову под огромную резиновую присоску Самоусыпляющей Подушки. Окостеневшие от страха пальцы наткнулись на револьвер, который, как всегда, когда доктор читал о похождениях Боба, лежал рядом с тюбиком успокаивающих капель. Доктор высвободил голову из-под резиновой присоски и, тщательно прицелившись, выстрелил в окно, в белую руку.
Кто-то громко вскрикнул, пятерня исчезла.
…Кен Прайс, который не сумел найти кнопку дверного звонка и решился постучать в окно, сидел на газоне возле дома Асквита и пытался понять, что же все-таки произошло. Левую руку он прижимал к сердцу, из указательного пальца правой руки сочилась кровь.
В него стреляли!
Конечно, когда вдоль всей автострады орудует банда Адских Мальчиков, это всего лишь простейший акт самозащиты. Нервы у врача тоже не стальные. Бывает… Могло случиться и нечто похуже. Черт его дернул стучать в окно. Коммивояжер обязан помнить, что все стекла нижних этажей делают электропроводными и с вечера включают ток. Смертельный сюрприз для незваных визитеров! Он мог сейчас валяться на траве газона полусожженный, корчась в конвульсиях после ошеломляющего электрического удара.
Да, ему просто повезло. Всего лишь отстрелили кончик пальца. Он родился под счастливой звездой. Его гороскоп, составленный в центральной конторе «Небесной Хиромантии и Астрогностики», ясно говорит, что умрет он спокойно и естественно, в возрасте семидесяти шести лет и пяти месяцев. До того дня ему не о чем беспокоиться… Если бы еще не хотелось пить. И сердце вот уж не вовремя разболелось.
