Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11
– Его имя Мильтон Пост.
Едва она упомянула имя, глаза Оры под морщинистыми веками распахнулись и странно сверкнули.
– Пост?
– Ты его знаешь?
Ора медленно выдохнул.
– Ммм… конечно.
Ора допил вино и поставил кружку на стол. Вечер был тихий и спокойный; Бельтра еще не вернулась с рынка.
– Его отец был знаменитым рыцарем. Храбрый, сильный, элегантный… просто картинка из романтической истории. Но кроме того, ходит множество слухов о его любовных похождениях. При этом он милосердный и любит свою семью, и, насколько я помню, фамилию Пост унаследовало не меньше тридцати человек.
В том, что у аристократа большая семья, нет ничего необычного… даже две-три наложницы в порядке вещей. Однако, несмотря на старую шутку, что перечислить всех детей аристократа не легче, чем прочесть Священное писание, так много потомков у одного человека бывает весьма редко. Да, похоже, этот мужчина был выдающимся человеком.
– Конечно, все его дети не могли получить в наследство землю. Думаю, этот парень – законный Пост. Говорите, он помогает Торговому дому Джонса продавать одежду?
– Мм… аа, что?
Флер ответила невнятно – ее отвлекла коза, жующая цветок в горшке неподалеку. Должно быть, она сбежала от кого-то, кто ее купил, а потом забыл привязать. Зрелище было такое странное, что Флер какое-то время просто молча таращилась на него, прежде чем нервно ответить:
– А, ну да.
– …Ну, скорее всего, он ее продает аристократам. Мы как-то раз пробовали это дело… наняли людей из аристократических семей, которым было некуда деваться, потому что в ряду наследников они были вторыми-третьими. С их помощью мы надеялись продать достаточно хорошей одежды, чтобы выдавить из торговли кого-то там из гильдий сапожников и кузнецов. Увы, мода у аристократов невероятно изменчива; мы должны были знать, кому что продавать.
– Вот как…
– Итак, вы уже встречались с этим Постом?
Коза решила наконец, что листья цветка невкусные. Мекнув, она медленно потрусила прочь.
– Нет… я решила не торопиться и сперва поговорить с тобой.
– Надо же. Похоже, юная госпожа чему-то учится.
– Я ведь уже дважды сама принимала решения и ошибалась.
Ора улыбнулся и кашлянул, потом указал на лежащие на столе монеты. Флер уже потратила немножко денег из полученных ею двадцати лиготов.
– Хмм?
Она склонила голову; Ора вздохнул.
– Вам еще многому нужно научиться. Дорога будет трудной. Вы не догадались проверить монеты, которыми они вам заплатили.
– А что такое? Они что, как-то недоплатили?
Она уже собиралась сказать «это невозможно», когда Ора с сожалением покачал головой.
– Посмотрите, как у них стерты края. Вы думаете, меняла их примет? Возможно, их придется отдавать за девять десятых стоимости…
Флер нервно вгляделась в монеты и увидела, что, действительно, среди них было несколько стертых и гнутых.
– Ну, даже если бы я вам все рассказал, все равно вы бы не смогли это запомнить. Лучше учиться всему постепенно. Однако…
– …Однако?
– Если бы вы были простым мальчишкой-учеником, которого я мог бы поколотить, я бы сейчас не так себя вел.
Слышать, как Ора шутит, доводилось редко… похоже, он и вправду оценил вино.
– Помню, как меня в первый раз как следует побили… я неделю плакал.
Весело глядя на монеты, он смахнул их в деревянную шкатулку и закрыл крышку.
– Ладно, давайте теперь поговорим о вашей новой затее.
– Хорошо…
– Итак? Скажите, что вы об этом думаете.
От столь внезапной сменой темы Флер растерялась.
– По-моему, хорошая идея.
– Вот как? – тихо ответил Ора, потом взял перо и вписал монеты в старую учетную книгу. Из-за просчета Флер ему пришлось написать слово «убыток» под колонками.
– Я ошибаюсь?
– Нет. Если вам нравится, действуйте. В общем-то, тот тип прав: лошади умирают, болеют, ранятся, а одежда сохраняется годами. Когда я сам занимался одеждой, обычно только через три года ее уже нельзя было продать. Так что на ней трудно потерять много, и это отличный способ наточить ваши зубки.
– Значит…
Флер запнулась; Ора уверенно кивнул.
– Это будет третий раз, когда на вас будет вся ответственность за работу.
Когда Флер жила в поместье, она просто ела пищу, которую ей давали, и надевала одежду, которую ей приносили. Вот и все, что ей приходилось делать. Жизнь жены аристократа, лишенная всякой необходимости принимать решения. Нужно было лишь сидеть и слушать, что говорили вокруг.
Сейчас она еще только привыкала быть торговцем. Она не умела распознавать обман, ей было трудно вести переговоры. Но то, что она сама могла принимать решения, – это было просто замечательно.
Флер сделала глубокий вдох и кивнула.
– Но вы все же прислушивайтесь к моим советам, хорошо?
Если Ора будет недоволен ее действиями, он даст ей знать. Его недовольство будет означать, скорее всего, что она не справляется. И Флер отлично знала, что он хочет сейчас услышать.
– Конечно же.
– Да благословит вас Господь.
С этими негромкими словами он закрыл учетную книгу. Секунду спустя вошла вернувшаяся с рынка Бельтра – будто нарочно подгадала.
***
Падшие аристократы, незаконнорожденные дети аристократов, настоящие аристократы; несмотря на разные жизненные пути, у всех их есть кое-что общее – знаменитая фамилия. Многие из них цепляются этой фамилией за прошлое, чтобы продолжать жить. Но для таких, как Флер, – для тех, чей титул был продан, а потом стал совершенно никчемным, – фамилия служит лишь бременем.
Вот почему она закрывала лицо шарфом и старалась не представляться полностью. А значит, выбора у нее особо не было – чтобы находить работу, приходилось полагаться на связи Оры; но все равно время от времени называть себя приходилось. Впрочем, большинство людей, с которыми она имела дело, относились к ее положению с пониманием и помалкивали.
Однако на этот раз ей предстояло вести дело с Мильтоном Постом, опираясь только на собственные силы… не прячась за именем. По крайней мере так она надеялась.
– Мы не встречались на каком-нибудь балу?
Это было первое, что сказал Мильтон Пост, когда они пожали друг другу руки. Молодой паренек с опрятными золотыми волосами. Его одеяние – не вычурное, но по нему видно, что подбиралось тщательно и со вкусом. Если бы Флер не собиралась вести с ним дела, она бы и не догадалась, что перед ней человек из очень большой семьи.
Руки Флер уже никак нельзя было назвать «прекрасными белыми ручками в сатиновых перчатках». Они все равно были красивее, чем у Бельтры, но это уже не бросалось в глаза. Мильтон заметил, что ее взгляд потускнел, и продолжил:
