Зоя Журавлева - Искатель. 1966. Выпуск №6

Остаются проселочные дороги. Их много. Мы не успеем подготовить сюрпризы на всех дорогах. Но мины надо ставить лишь там, куда заведомо сунутся танки. Под самый нос им.

Этим и займутся группы нашей бригады. Мы готовили вас для немецкого тыла. Нo подождите, пойдете и туда. А сейчас вам тоже предстоят нелегкие схватки. Один на один против танков. Увидел, поставил мину, взорвал на пути, не дал пройти. Закрыть танкам все возможные пути — вот задача ваша и других групп. Мины и карты получите в штабе.

…Головной танк остановился. Он долго стоял, словно прислушиваясь.

Потом медленно свернул с дороги на плотный, чуть заметный проселок. Уже светало. Густая изморозь покрыла голые ветви деревьев. Где-то недалеко начиналась перестрелка.

Фронт просыпался. Один за другим танки углублялись в сказочный при блеклом свете лес. Все происходило безмолвно, словно во сне.

Лишь иногда хрустела ветка, да птица, затаившаяся среди деревьев, вспархивала в сторону, желая предупредить своих. «Здесь враг, враг!» — кричала птица.

Отто фон Вангель сидел в третьем танке. Все произошло, как он и предполагал. Шоссе оказалось минированным. На прямой наводке стояли батареи. Потеряв десятки танков, он избрал обходный путь. Не успеют же русские заминировать все проселки! Это просто невозможно. Танки шли спокойно, как на параде. Слева и справа по тропинке брели автоматчики. Кругом расстилалось ржавое, густое болото. Пусть там сидит противник.

Что они сделают танкам?

Словно ответом на этот вопрос раздался яростный взрыв. За ним посыпались резкие автоматные очереди.

— Что случилось? — фон Вангель бежал к головному танку. — Засада?

— Минное поле.

— Что? Вы же докладывали, что путь свободен, черт вас побери!

Пехотный обер-лейтенант стоял, вытянувшись перед дюжим танкистом.

— Так точно, господин майор. Я лично проверял. Вчера вечером мы облазили всю эту местность. Русские отошли днем. Все было пусто и свободно.

Перестрелка стихла. Уже не прячась, они подошли к первому танку. Он стоял, нелепо развернувшись, покосившись набок, стоял, жалобно выставив раненую гусеницу.

Несколько солдат с миноискателями торопливо проверяли путь.

— Откуда взялись эти мины? — смущенно говорил обер-лейтенант.

— Очевидно, свалились с неба! — фон Вангель бросил в сторону длинный прут, заменявший ему стек. — Проверьте все впереди. Сигнал — ракета.

— Сигнал — ракета, понял? Красная ракета.

Восемь человек сидели в болоте. На небольшой кочке чернели мешки. Это было самое драгоценное. Можно было намокнуть самому, даже замочить оружие, но этот груз священный. Он главное.

— Сколько они проторчали?

— Почти пять часов.

— Хорошо! Надо еще пару раз остановить. Тогда на сегодня хватит…

— Как в «кошки-мышки».

— Да-да, фрицы мышки, а мы — кошки.

Торопливые шаги замолкли. Малышев долго вслушивался.

Лязг гусениц нарастал. Негромко пели моторы. Наученные горьким опытом, фашисты не спешили. Автоматчики, а за ними тридцать три танка.

«Тридцать три богатыря, — подумал Малышев. — Надо их уменьшить».

Он хорошо видел отсюда кусок проселка, по которому, словно на параде, не спеша двигались танки. Вот прошел первый, второй, третий, пора…

Он почему-то затаил дыхание и соединил провода.

Три взрыва один за другим разорвали тишину. А затем стрельба, беспорядочная стрельба рассвирепевших фашистов. И красная ракета, и взрывы где-то впереди…

Только к вечеру они двинулись дальше. Из тридцати трех танков осталось тридцать.

Они стояли и стреляли наугад в мрачную тишину ноябрьского подмосковного леса. Багровые зарницы выстрелов озаряли белые стволы берез, серую паутину орешника и одинокие листья, устилавшие редкие дорожки.

— Итак, мы потеряли день. — Желтое пятно фонарика лихорадочно бегало по карте. По ассоциации фон Вангель вспомнил желтые перчатки генерала. Там все получалось очень гладко и удачно. Куда двинуться дальше? Сплошной линии фронта тут нет. Где ждут русские?

Назад и влево. Это мысль… Ночью рывок. И утром на окраинах Рогачева! А пехота… Пусть идет прежним маршрутом.

Командир роты сопровождения молча выслушал приказ. В глубине души он был рад. Тем лучше. Эти неуловимые русские явно охотятся за танками. Пусть себе воюют между собой.

— Господин майор, — почтительно сказал обер-лейтенант, — есть такая игра у русских. Называется она «кошки-мышки»…

— Кто кого обманет? Ну что же. Днем они играли с нами, теперь наша очередь. Счастливо оставаться. Продолжайте двигаться прежним путем. Утром я надеюсь вас приветствовать на окраинах этого древнего русского поселения…

— Похоже, теперь гитлеровцы захотели поиграть с нами, — сказал Малышев. — Слышите, моторы загудели?

— Сматываются?

— Держи карман шире. В обход пошли. Надо разделиться. Вы пятеро идите прежним курсом. А мы с Прибытковым и Правдиным пойдем наперерез. Места я эти знаю как свой дом, Встреча в Рогачеве.

Все могут танки. Идут через реки, через пашню, сшибают на своем пути дома, форсируют рвы. Только вот тихо не умеют работать. Далекое урчание моторов служило Малышеву путеводителем.

Еще до того, как стал студентом института физкультуры и спорта, полюбил он эти места. Дядя здесь поселился с начала тридцатых годов, стал лесником. И Павел часто гостил у него. Теперь пригодилось. Готовились в фашистские тылы… И в самом деле в тылах. Надо спешить. Бегом, наперерез, туда, где кончается лес. Если танки выскочат раньше, если их там не ждут… Тяжелый мешок замедлял движение, из-за него каждый шаг отдавался тяжелым дыханием, стучал в висках.

Скоро начнет светать… Надо спешить… Еще быстрее… Мы же физкультурники, мы же комсомольцы, мы же…

— Стой, кто идет? — И звук затвора.

— Свои, — отозвался приглушенно, тихо, словно боялся, что танки услышат, повернут сюда, раздавят этих неожиданно возникших людей.

— Кто свои? Старший, ко мне!

Рука в кармане шинели, в руке пистолет. Малышев быстро идет по коридору, созданному узким лучом фонарика.

— Свои, свои!

Это в самом деле были свои.

Три зенитных орудия на прямой наводке. И они поворачиваются, поворачиваются в ту сторону, откуда вот-вот появятся танки.

Настал рассвет, еще один рассвет для этого отряда. И они показались. И орудия встретили их, как положено, как должны встречать прорвавшиеся танки бывшие зенитки, начавшие и кончавшие свою земную жизнь. Зенитки били в упор. И танки били в упор.

Солнце вылезло полностью. Два орудия уже замолчали навсегда.