Андре Лори - Изгнанники Земли
— Теперь нам остается только одно, — проговорил он шепотом, — отойдем за ограду и заляжем на земляном валу, что на одном уровне со стеной ограды. Оттуда мы можем стрелять прямо в окна.
Совет этот был настолько разумен, что ему нельзя было не последовать. Не прошло и пяти минут, как трое осаждающих взобрались на стену ограды по наружному земляному валу и, растянувшись на сухой траве выжженного газона, принялись стрелять из своих двухзарядных ружей прямо по окнам этого флигеля.
Стекла и рамы вскоре разлетелись вдребезги, но никто не отвечал на их выстрелы.
— Они, очевидно, выжидают момента, когда мы покажемся на валу, чтобы стрелять по нам наверняка! — сказал Виржиль, угадывая мысль неприятеля благодаря своему давнему навыку ко всякого рода боевым схваткам и перестрелкам. — Но нет, друзья мои, мы не такие простаки и пороху-то понюхали побольше вашего! Нет, братцы, вам придется первыми высунуть нос!
Между тем его пули, направленные меткой рукой, свистели по направлению к стене осаждаемого помещения, не вызывая, однако, никаких заметных результатов.
Видя, что эта пальба ни к чему не ведет, Норбер Моони приказал направить огонь на входную дверь.
От третьей разрывной пули дверь эта разлетелась в щепки.
— Теперь на приступ! — крикнул Норбер, сползая первый с вала на круговую дорогу и устремляясь к дверям, куда одновременно с ним подоспели Виржиль и Каддур.
Все трое стремительно ворвались в помещение, но здесь не было никого!.. Осаждаемые исчезли, как будто испарились. Очевидно, они скрылись в смежную, внутреннюю комнату и там искали спасения. Наши осаждающие открыли огонь по двери, ведущей туда.
«Если только это живые люди, как мы, — мысленно решил молодой астроном, — то они волей-неволей вынуждены будут сдаться вследствие недостатка воздуха».
Действительно, в бреши, проделанной во второй внутренней двери, скоро показался навязанный на палочку белый носовой платок, как бы в подтверждение мысли Норбера Моони. Как видно, в целом мире, и даже на Луне белый платок должен означать желание сдаться или вести переговоры.
— Перестань стрелять и разверни над головой свой платок! — приказал Норбер Моони Виржилю, который поспешил исполнить его приказание.
Тогда дверь отворилась, и на пороге ее показалась высокая фигура, которую наши осаждающие всего менее ожидали увидеть здесь: то был сэр Буцефал Когхилль!
Худой, бледный, едва державшийся на ногах, он, казалось, был только тенью сэра Буцефала. Тем не менее все сразу узнали его.
— Как? Неужели это вы, баронет, встречаете нас оружейным огнем? — удивленно воскликнул Норбер Моони, не веря своим глазам.
Баронет молча покачал отрицательно головой, и на лице его промелькнула едва приметная меланхолическая улыбка, а за его спиной послышался чей-то чужой голос, отвечавший вместо него, и этот голос удивительно походил на голос Костеруса Вагнера.
— Мы желаем вступить в переговоры! — сказал этот голос, но говорившего не было видно за спиной баронета, где он, вероятно, умышленно скрывался.
— Кто вы такие? — спросил Норбер Моони, все еще сомневавшийся, — ведь он не предполагал встретить Костеруса Вагнера здесь, на Луне.
При этих словах Радамехский карлик вскрикнул не своим голосом от радости, и крик его походил на торжествующий рев дикого животного при виде жертвы, которая не может уйти от него.
— Каким образом могли вы очутиться здесь и с какой стати вздумали стрелять в нас? — спросил Норбер Моони, все еще крайне удивленный.
— Не все ли вам равно, как все это могло случиться! Скоро вы узнаете обо всем… Но время для нас дорого, так как еще немного — и мы останемся без воздуха…
— В таком случае, сдавайтесь!
— Да, на известных условиях!
— Каких же?
— Вы не лишите нас жизни и обеспечите нам воздух и питание!
— Жизнь я охотно подарю вам, — сказал Норбер Моони, — но что касается воздуха и питания, то это дело другого рода. Здесь эти вещи слишком ценные, чтобы я мог взять на свое попечение трех таких шалопаев, как вы!
— Ну, в таком случае наш пленник должен будет расплатиться за это! — угрюмым, угрожающим голосом произнес Костерус Вагнер.
— Какой пленник?
— Сэр Буцефал Когхилль!
— Правда ли это, баронет? — обратился Норбер Моони к сэру Буцефалу.
Несчастный только утвердительно кивнул головой. Этого было вполне достаточно, чтобы заставить молодого ученого сейчас же принять решение.
— Слушайте, — сказал он, — вот вам мои условия, которые я согласен исполнить по отношению к вам: я дарую вам жизнь, обещаю воздух и пищу, но взамен того вы останетесь моими пленными и будете жить в заключении в том помещении, какое будет отведено для вас, и будете работать наравне с другими, даже больше Других, по моему приказанию, на пользу всеобщего спасения.
— Согласны! — поспешили заявить все три голоса, принадлежавшие Костерусу Вагнеру, Питеру Грифинсу и Игнатию Фогелю.
— Ну, так вручите нам свое оружие и явитесь сюда! Я ручаюсь вам своим словом за вашу безопасность! — сказал Норбер Моони.
В этот момент он вдруг ощутил что-то холодное на своей руке и, обернувшись, увидел Каддура, ставшего на колени и целовавшего его руку.
— О, господин Моони, отдайте их мне! — шептал он умоляющим голосом, — отдайте их мне!..
— Что вы хотите этим сказать? — с недоумением спросил его молодой астроном.
— Отдайте этих мерзавцев, чтобы я мог отомстить им за свое прошлое и поступить с ними так, как они заслуживают!..
— Право, я сделал бы это очень охотно, — возразил Норбер Моони, — но вы сами слышали, что я поручился им моим словом, и теперь уже не вправе взять его обратно… Мало того, я должен серьезно просить вас, чтобы и вы уважали данное мною этим людям слово! — добавил он с особым ударением, заметив выражение жестокой ненависти, вспыхнувшее в глазах Каддура.
Вид этих трех господ был, действительно, таков, что мог возбудить отвращение в ком угодно: бледные, исхудалые, с неподвижными, впалыми глазами, грязные и неопрятные, в том отталкивающем, отвратительном виде, в каком могут быть люди, не видавшие в продолжение нескольких дней ни одной капли воды и влачившие свое жалкое существование в воздухе, с каждым часом грозившем стать все более и более разреженным.
В настоящее время их внешний вид был настолько же жалкий и презренный, насколько он был до того нахальный и вызывающий. Они вынесли из смежной комнаты свое оружие и патроны, которые оказались теми самыми, что были украдены несколько дней тому назад из обсерватории во время первого отсутствия ее обитателей. Норбер Моони не пожелал даже разговаривать со своими тремя пленниками, а, повернувшись к ним спиной, поручил Виржилю сделать все, что необходимо для них, затем вручил Каддуру оружие, только что возвращенное ими, и поспешил увести с собой бедного, исстрадавшегося и измученного баронета. Несколько вдохов чистого кислорода, хорошая ванна, приготовленная Тиррелем Смисом, и стакан доброго старого испанского вина вскоре восстановили силы баронета и вернули ему способность говорить. Он рассказал, что ему пришлось пережить за это непродолжительное и страшно тяжелое время, и объяснил своим друзьям, каким образом те три негодяя очутились здесь, на Луне.
