Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая

Смеялись от всей души над изумленной и перепуганной Зоей Васильевной гости и хозяин. А Кравчук с невозмутимым видом потряс кастрюлей так, что кипяток покрыл все патроны, и, поднимая ее, сказал:

— Сейчас, хозяюшка, разрешите мне отвоевать часть вашей плиты.

— Да вы что, варить это собираетесь? — простонала Зоя Васильевна.

— Именно, — согласился Кравчук, — бывают же “гурьевские”, “смоленские” и другие каши, а почему не может быть каши по рецепту Кравчука?

— Боже мой, — простонала хозяйка, — чего только не придумают эти чекисты! Бешеная профессия! Ни днем, ни ночью покоя нет, и не знаешь, что тебя ждет завтра. Уж лучше бы я вышла замуж за бухгалтера.

…Покатывались со смеху гости, а Кравчук, пройдя на кухню, поставил там кастрюльку на огонь. Зоя Васильевна хотела забежать туда, но боялась и, прячась за простенок, закричала:

— Да вы дом взорвете!

— Спокойненько, хозяюшка, — урезонивал ее Кравчук, — я знаю, что делаю. Мне ведь тоже жизнь дорога…

…Стол был накрыт. Длинногорлые бутылки с закарпатским вином окружили блюдо с жареным гусем. Мужчины непринужденно беседовали, подливая себе в стаканы легкое золотистое вино и отпивая его маленькими глотками. Одна лишь бедная Зоя Васильевна то и дело с тревогой поглядывала в сторону кухни, где варилось дьявольское блюдо, совершенно непонятно для чего придуманное Кравчуком. Каждую минуту хозяйка ожидала взрыва, и нервы ее были напряжены до предела. И взбрело в голову этому симпатичному подполковнику из Киева так подшутить над ней!

— Многое теперь зависит от Березняка, — сказал задумчиво Кравчук.

— Я тоже проверил те показания, которые он дал бандитам, — сказал Загоруйко, — чистейшая липа.

— Но ведь “липуя” так, он ставит себя под удар, — заметил Прудько.

Кравчук тем временем поставил дуршлаг с патронами на подоконник и взглядом попросил Загоруйко подойти к нему.

— Ваня! Если со мной что-либо случится, — сказал он тихо, — передай это письмо моим!

Загоруйко, принимая конверт, понимающе кивнул головой. Они возвратились к столу. Кравчук разлил всем вино и сказал:

— Ну, давайте, за следующую встречу в Черном лесу!..

…Занимался рассвет в Карпатах. Маленький паровозик “кукушка” тащил в горы, к перевалу, словно игрушечный, поезд с платформами для леса. Сидели на них, посасывая люльки, молчаливые лесорубы из Яремче, Надвирной, Ямного, Ворохты. Среди них затерялся и Кравчук-Дыр, который возвращался из своего дальнего путешествия.

На одной из платформ разместилась группа молодежи. Курносый молодой лесоруб в зеленой тирольской шляпе, украшенной перышками фазана, наигрывал на флояре мелодию популярной “Гуцулки Ксени”.

Пели лесорубы. Тревожно гудела временами на подъемах маленькая чумазая “кукушка”.

А Кравчук, прислушиваясь к мелодии этой рожденной где-то здесь, в Прикарпатье, песни, думал о том, как много предстоит ему еще сделать, пока снова он сможет одеть военную форму и вернуться к семье.

… Он добрался к бункеру Хмары только к вечеру, усталый, голодный и, не дожидаясь ужина, оставшись наедине с вожаком, долго рассказывал ему о своем путешествии в Ригу, возмущаясь тем, что его совершенно напрасно, как бы желая подшутить, посылали к мертвому человеку.

— Но кто мог знать? — протянул Хмара. — Быть может, как и с нами, у того Мюнхена связь с латышами оборвалась надолго? А за это время и подохнуть немудрено! Потому вас и послали в Латвию, чтобы кадры проверить…

— Ну, а Буйный-Фарнега больше не пикнет! — сказал Кравчук и положил на стол его потрепанный паспорт, тот, что побывал в руках у полковника Туровцева, и черный пистолет “вальтер”. Сперва Хмара взял паспорт, потом глянул небрежно, но очень пытливо па номер пистолета и, пододвигая его к себе, спросил:

— Предал?

— То для нас человек конченый, — сказал Кравчук, подсаживаясь к столу.

Обнаженный до пояса, Березняк шел полянкой к ручейку, чтобы помыться. Кравчук догнал его и, трогая геолога за локоть, тихо спросил:

— Ну, так как, друже Щука, обстояло дело с теми подводными лодками под Зеленым мысом?

Остановился как вкопанный Березняк, побелел. Первая мысль, которая возникла у него в голове, — не его ли, Березняка, показания, данные в свое время бандитам, послал проверять в глубь страны Хмара?

— Когда-то было, — протянул Березняк небрежно, — может, эти лодки сейчас куда-нибудь переместились?

— Спокойно! — шепнул Кравчук и передал Березняку фотографию.

Геолог осторожно взял ее в руки, перевернул и прочел:

“Этому товарищу, Генка, можешь доверять, как мне. Целую тебя крепко. Привет от мамы. Твоя Тоня”.

— Так вы?.. Боже! — не в силах скрыть свою радость, Проронил Березняк.

— Тихо! — бросил Кравчук. — Там поговорим! — И он показал на шумящий ручеек.

…Наклонились оба над быстрой водой, ополаскивают ею лица, и шум ручейка заглушает быстрый шепот Березняка.

— …А когда я это узнал, мне понятно стало, что и присягу надо принять, и в доверие войти любыми способами. Стоило это делать! Все, что я узнал здесь, — для вас важнее…

— Хмара вам доверяет, как думаете?

— По-моему, да, — шепчет Березняк. — Раньше он давал мне чистить оружие без патронов, а сейчас оставляет заряженные и свой “вальтер” и автомат. Только Смока я сильно побаиваюсь. Тот никому не верит. Даже оружие чистит сам…

За всю его жизнь не было более приятного и радостного, освобождающего от сомнений и терзаний разговора, чем тот, который вел Березняк над быстрым поточком полушепотом с Кравчуком. Чтобы не привлекать внимания бандитов, он то и дело ополаскивал грудь и руки холодной горной водой, запоминая каждое слово, которое в устах Кравчука звучало теперь как военный приказ.

Многое теперь зависело от того, удастся ли ему постепенно заменить все патроны в бандитских автоматах и пистолетах теми вареными, которые принес и закопал неподалеку от бандитского лагеря в известном им вдвоем тайнике Кравчук.

На оперативном совещании у полковника Прудько лежал теперь на столе план тайника Хмары, скопированный Березняком. Это была большая удача! Сколько неразгаданных еще тайн хранилось за этим простым и очерченным листком бумаги! Сколько человеческих жизней можно было спасти и сколько врагов обезвредить, прежде чем они навредят людям, желающим жить мирно.

— Мы получили этот план сегодня вечером через “контактный пункт” возле Пасечной от наших товарищей, которые находятся сейчас в банде Хмары, — объявил Прудько. — В записке Кравчука сообщается, что в любую минуту Хмара может либо перепрятать все то, что хранится у него в тайнике, либо вообще уничтожить эти документы. Ну, а допустим такое: в перестрелке с нами Хмара гибнет. Новый тайник остается нераскрытым либо известным только кому-нибудь из его доверенных лиц. Тогда мы снова долго не будем знать о корнях, которые оставили бандиты на нашей земле, об их резидентуре, их запасной сетке. Каков же вывод, я вас спрашиваю?