Холодные воды Китежа (СИ) - Канра / Горик Дана

Ева с Вестой встревожено переглянулись и смотрели вслед удаляющейся Маре, пока та не скрылась во мраке, пока не исчез страшный потусторонний холод, и окружающая реальность не стала привычной и безопасной. Только Весту потом долго не отпускала томительная тревога. Это прошло на следующий день — ведь не бывает вечного страха.

Кроме того, выяснилось, что беды школы Чарослов только начались. Мало того, что Кощеев перебрался в свободный класс со всеми своими пробирками, травами и снадобьями, не объяснив ученикам причину, так еще и очень скоро на каменных стенах в коридорах и переходах — а то и на лестничных площадках стали появляться крупные неровные пятна подозрительно бурого цвета. Словно кого-то приносили в жертву. Вот только замечали это лишь самые впечатлительные ученики, половина из которых училась в младших классах, директор Айвет, а еще — Веста и Ева. Просто так бы богиня смерти, потревоженная глупыми девчонками, ни за что бы не оставила их в покое, и едва ли ей было дело до душевного комфорта учащихся.

А вот Влада, гоняющая Лиру по этажам, ничего не замечала. И Лира, смеющаяся над Владой, тоже. Счастливые.

Одиннадцатого ноября все шло ровно и спокойно, за исключением побега Кощеева в другой класс и его же дергающейся щеки — оставалось лишь гадать, что он там увидел. Но Ева справедливо рассудила, что крикуну поделом, глядишь, так и указку потеряет от ужаса.

Двенадцатого ноября во время завтрака на колени к Весте, обреченно поглощающей овсянку, прыгнула Бланка и застенчиво сообщила, что ее и Еву очень хочет лицезреть Арсений Семенович Айвет — директор школы. Но так как у него дела, он поручил передать это сообщение своему коту Питону Сильве или Бланке. Кого раньше встретит.

− Сильва где-то бегает, − предположила Ева и решительно встала на ноги. — Пойдем.

Никогда прежде их еще не вызывали в директорский кабинет. В иной ситуации Веста бы волновалась и боялась неизвестности, но после пережитого в последние недели стресса не чувствовала абсолютно ничего, кроме усталости. Ей хотелось верить, что после беседы с директором она сможет спокойно жить, независимо от его решения. Подумаешь, Айвет отругает или велит пересмотреть свое поведение, или просто скажет что-нибудь обидное! Она наслушалась этого от родственников вдоволь, ничего нового точного не узнает.

До черной двери с золотой табличкой «Директорская» девушки дошли молча. Остановившись, Ева внимательно посмотрела на надпись.

− Чистое золото…

− И правда. Идем?

Веста осторожно постучалась и после негромкого «Входите!» по ту сторону двери ее охватило жгучее любопытство. Кабинет Айвета был просторным, размером с половину класса, но из-за плотных темно-красных штор, закрывающих окна, здесь было темно и сумрачно, несмотря на утреннее время. Вальяжно сидевший за массивным темным столом, заваленным неровными стопками бумаг, Арсений Семенович смотрел на учениц сверху вниз и поглаживал лежавшего на этом же столе Питона.

− Огорчаете, барышни, − кинул он вместо приветствия. — Кого вы вызвали в классе позавчера вместо отработки у Кощеева?

− Здравствуйте, − Ева оставалась вежливой и спокойной в то время как у Весты все внутри забурлило от злости. И кто из них тогда Темная? — Мы вызвали Мару, богиню смерти.

− Спасибо, милочка, я сам знаю, кто она такая.

− Пожалуйста, − мило улыбнулась Ева.

− И мне совсем не нравится, что Мара или ее посланцы занимаются художествами в коридорах и пугают младших школьников, − продолжал говорить Айвет с нажимом и осуждением. — Поэтому вы обе завтра пойдете к госпоже Елене Ивановне Залесской — знаете такую колдунью? Раньше она работала экзорцистом, теперь отошла от дел. И расскажете ей обо всем. И заплатите любую цену за то, чтобы она убрала вот всю эту пакость из школы. Вам все ясно, барышни?

Переглянувшись, Ева и Веста дружно кивнули. Конечно, куда уж яснее.

− И чтобы больше этого не повторялось, − добавил директор, одарив их напоследок грозным взглядом. — Все, ступайте с глаз долой.

Закрывая за собой дверь директорского кабинета, Веста подумала с явным облегчением, что они снова отделались малой кровью. А то, что надо связаться с известной на весь Китеж волшебницей Еленой, мудрой и эксцентричной, гоняющей мешающих призраков и полтергейстов, да и некоторых демонов заодно тоже, не беда. В тот же вечер они уселись за единственный в девичьей комнате стол, и написали Елене Залесской короткое и вежливое письмо с просьбой о помощи, а потом Веста отправила его с почтовым вороном.

Ходили слухи, что эта колдунья может пожелать любую плату, будь то деньги, вишневый пирог или бутылку крепкой настойки. Или услугу. Или пожелает, чтобы заказчик служил ей верой и правдой некоторое время. Веста ждала любого требования, как автор письма, оставившая внизу свое имя и роспись.

Все, что угодно, но не предложение стать ученицей Елены Залесской после выпуска из Чарослова.

Веста была удивлена, но написала положительный ответ — и через несколько дней, когда кровавые пятна и страшные духи исчезли из школы, подумала, что это не слишком уж большая плата за собственную ошибку.

========== Глава 9. Близкие души ==========

День рождения бывает всего раз в году. Если где-то в мире и существовали маги, сожалеющие об этом, Лира Конт и Влада Лаврова точно не относились к таковым, ведь обеих угораздило родиться шестнадцатого ноября. Тяжкий рок, оскал злой судьбы или просто невезение для двух, ненавидящих друг друга ведьм, но факт оставался фактом. В прежние годы они старались отмечать этот день в разных местах: Лира устраивала веселье с чаепитием и музыкой в Чарослове, а Влада приглашала желающих одноклассниц прогуляться с ней по Китежу и зайти в кафе. Все относились к этому с пониманием, и даже Веста, сумевшая простить Владу за вынужденное предательство. Вот только праздничное настроение к обеим девушкам не то что не спешило, а даже не ползло.

Утром накануне дня рождения Влада проснулась в скверном расположении духа и, валяясь в постели, пять минут до неохотного подъема, сонно размышляла о том, что пятнадцать лет исполняется раз в жизни. Хорошая дата, но сейчас симпатии Весты и Евы на стороне Лиры — этой мелкой кудрявой гадины, старающейся испортить Владину жизнь всеми возможными средствами. И с этой невеселой мыслью девушка кое-как выбралась из-под теплого одеяла, переоделась из пижамы в школьную форму, расчесала спутанные жесткие волосы и с некоторой грустью посмотрелась в висевшее на стене зеркало. Уже не впервые ей приходило в голову, что в предках Влады был кто-то из родни Александра Сергеевича Пушкина — иначе как объяснить смуглую кожу, пухлые губы и курчавые черные волосы у девчонки, названной русским именем?

Она грустно улыбнулась отражению и отвернулась от него. Родители смогли бы дать ответ на этот вопрос, но их отвадила от дочери Лира, в отместку за закрытие Защитного Клуба. Это воспоминание навеяло грусть, злость и тоску. Почему родители вспомнили о старшей дочке лишь теперь?

Проще было успокоить себя мыслью, что Лира — простая врушка, и придумала неказистую сказочку про родителей, чтобы сделать гадость. Такие пиявки живут во имя совершения гадостей и подлостей, не видя смысла в Свете. А Лира еще и Темная ведьма, ничего удивительного.