Густав Эмар - Ранчо у моста Лиан
И вот, он без всяких дальних околичностей, явился к ней и вместо любовного признания сказал ей, что горюет об утрате своей жены не меньше, чем она горюет о своем муже, но что вследствие неожиданной смерти брата ему выпало на долю воспитание маленькой дочери покойного, а он не знает, как за это дело взяться, и чувствует себя совершенно неспособным выполнить, как следует, этот священный долг, тем более, что дом его остался теперь без хозяйки и все идет не так, как бы должно было идти. В силу всего этого он явился с просьбой слить ее горе с его горем и ее сожаления с его сожалениями и помочь ему воспитать сироту. Он знал, что просит у нее жертвы, потому что не надеялся на любовь ее к нему, точно также как не смел обещать ей свою любовь, но зато обещал ей глубокую признательность и доставлял ей случай сделать по истине доброе дело.
Молодая женщина отвечала милой улыбкой на это странное признание и молча опустила свою руку в его руку. Месяц спустя состоялась свадьба молодой вдовы с доном Сальватором.
На этот раз, однако, пословица оказалось неверной: мачеха страстно полюбила свою прелестную падчерицу так, что Ассунта действительно нашла в ней родную мать и почувствовала себя более счастливой чем когда либо.
Впрочем, донна Бенита имела все, чтобы заставить всех и каждого полюбить себя.
Сыновья ранчеро, которые сначала смотрели с досадой и неудовольствием на то, что чужая женщина занялась в доме их отца место их покойной матери, видя, как мила, скромна, кротка и ласкова была эта чужая женщина, мало-помалу, невольно полюбили ее от всей души.
Но наиболее необычайным делом явилось то, что случилось с самими молодыми супругами. Они так хорошо сумели слить свое взаимное горе по усопшим, что месяц спустя после брака уже любили друг друга, как голубки, что немало удивляло и при этом радовало их самих. Донна Бенита была действительно хорошая женщина во всех отношениях. И как женщина, она была и проницательна, и чутка, а потому от нее не укрылось то, как маленькая девочка ее постепенно превращалась во взрослую девушку, как беззаботное детское веселье сменила тихая, молчаливая грусть. Все это не даром тревожило ее; она стала доискиваться причины этой перемены и вскоре нашла ее, но теперь положение ее оказалось весьма затруднительным: она не знала, что ей теперь делать и как быть.
Могла ли она раньше срока пробудить это юное сердце если, оно еще не заговорило и не позвало само себя? — Нет! дело было весьма серьезное, но у истинных женщин всегда так много сердечной чуткости, они умеют так осторожно выпытывать тайну молодой девушки, не затронув души, живущей еще в полном неведении самой себя, что девушки, сами того не подозревая, открывают им тайники свой души и самые сокровенные свои чувства, существования которых они сами даже не подозревали. Каким путем удалось и на этот раз донне Бените узнать то, что ей необходимо было знать, мы не можем сказать, но только она убедилась, что если любовь уже действительно таилась в зародыше в душе Ассунты, то она, эта милая девушка, еще сама не сознавала ее и потому выбор ее еще ни на ком не остановился. Ассунта переживала порой какую-то смутную непонятную ей тревогу, временами на нее находила тихая безотчетная грусть или такая же ей самой непонятная, беспричинная радость и веселье.
Все это отчасти успокоило донну Бениту, но она на этот раз не сказала ни слова мужу ни о своих волнениях и тревогах, ни о своем открытии; она намеревалась сама следить за каждым шагом, каждым взглядом и вздохом своей дочери, так как за это время Ассунта действительно стала для нее родной дочерью; она решилась во что бы то не стало, уберечь ее от такой любви, которая могла только составить ее несчастье, равно как несчастье обоих молодых людей.
Но «человек предполагает, а Бог располагает», и все расчеты донны Бениты должны были обмануть ее.
Над Новою Испанией разразилось, наконец, столь давно предвиденная и готовившаяся революция. — Пламя восстания охватило разом всю страну. В этот момент, когда начинается наш рассказ, война за независимость продолжалась уже четыре года.
А теперь, когда мы достаточно хорошо выяснили положение и взаимные отношения отдельных личностей нашего рассказа, будем продолжать его там, где мы вынуждены были остановиться, чтобы дать нашим читателям, правда немного длинное, но необходимое для полной ясности рассказа пояснение.
ГЛАВА V
Как сам о том не помышляя, дон Рафаэль признался донне Ассунте в своей любви, и что из этого вышло
Вот каким образом дон Сальватор Кастильо был предупрежден, о свидании, назначенном доном Торрибио его племяннице.
В тот самый день, около полудня, ранчеро возвращался из конюшни, где осматривал лошадей, только что купленных им. Медленно возвращаясь в дом, он проходил мимо окна комнаты Ассунты, задернутого густой кисейной занавеской по случаю жары, вдруг внимание ранчеро было привлечено каким-то незнакомым голосом, с оживлением говорившем что то донне Ассунте.
Ранчеро прислушался; незнакомый голос объяснял Ассунте значение букета, брошенного часа два тому назад через окно в ее комнату.
Букетом назначалось свидание на эту самую ночь; час, и место было точно обозначено сочетанием цветов и трав.
Имя человека, назначавшего свидание, было произнесено в разговоре несколько раз с чувством злобы и негодования незнакомою личностью, пояснявшею Ассунте значение цветов.
Донна Ассунта усиленно отказывалась идти на это свидание; она совсем не знала этого человека, видела его всего два раза и не только не интересовалась им, но скорее питала к нему какое-то инстинктивное отвращение.
Вот потому-то, именно, незнакомка и просила ее так настоятельно согласиться на это свидание. Этот человек низко и подло обманул ее и теперь стал ухаживать за другими девушками, чтобы обмануть и их. Если Ассунта не согласится пойти на это свидание, говорила она, то человек этот станет преследовать ее своей любовью и ухаживаниями и, конечно, скомпрометирует ее, так как он из числа тех людей, которые ни перед чем не останавливаются, раз задумали что либо. Лучше пойти на свидание с ним и объясниться откровенно, упрекнуть его бесчестными поступками и покончить с ним раз и навсегда. К тому же опасаться ей нечего, потому что она будет при ней, будет невидимо присутствовать при их свидании и в случае надобности явится к ней на выручку, чтобы смутить и уличить изменника.
В конце концов, незнакомка сумела так ловко уговорить Ассунту, что та, наконец, согласилась исполнить ее просьбу.
— Прекрасно, — прошептал про себя ранчеро — и я тоже буду присутствовать при этом свидании.
