Сергей Гомонов - Душехранитель
В тени, под широким капюшоном и длинным черным балахоном, скрывается аколит[5] верховного жреца. Они с молодым человеком, одетым во все белое — как любой священнослужитель низшего сословия, — замыкают процессию. Бритая голова «белого послушника» укрыта клафтом, бедра повязаны льняным «передником», а шея и грудь защищены полосатым воротником-ускхом.
В центре помещения за строгими четырёхгранными колоннами, отражая свет факелов, блестит поверхность водоема, где с начала времен возрождалась огненнокрылая Бену[6], птица бессмертия.
Со стен на вошедших взирает большеокий Немур[7]— телец, что несет на своих рогах своих ныне пустой трон солнечного божества.
Она тоже видит себя со стороны, закованная в камень. И она становится огненновласой жрицей в синей накидке, едва та минует ее барельеф…
Множество жрецов читают заклинания. Реальность дрожит и плавится. Небо, в черноте которого тают капители храмовых колонн, рокочет, сверкают первые молнии. Земля светится: это еще не рожденное Солнце являет себя сквозь толщу воды бассейна и сквозь щели между храмовых плит.
Захлопываются пятьсот сорок дверей известных колдуну реальностей, отрезая вошедшим пути к отступлению. Отныне выхода не существует, ибо пути судьбы всегда замыкаются в храме Бессмертной Птицы.
Нефернептет — так зовут жрицу (но имя у возрожденной из камня и воплотившейся в жрице совсем иное) — вскидывает руки, вослед за нею это делают все тридцать служителей культа Бену.
— Воспоем рождение Пятого Солнца! — взывает она громким, чистым голосом, и эхо возносится в темноту.
Колонны вздрагивают. Теперь и с невидимого дна слышатся раскаты дальнего грома, а черную бесконечную высь хлещут кнуты молний.
— О, великие боги! Придайте мне сил! — продолжает заклинать жрица, пока смыкаются ряды адептов культа.
Спутники становятся на одно колено вокруг женщины, воздевшей руки в самозабвенной молитве. Каждый из них льет в нее свою силу.
Серебристая струя света, хлынув сверху и пройдя сквозь тело жрицы, устремляется к сердцу Земли. А из чрева планеты в ответ рвется неудержимый пламенный поток, пронзает Нефернептет и уносится в пространство, исполосованное молниями. Жрица кричит, вытянувшись струною лиры, а затем прогибается назад дугою систра. Её страшит гроза, ведь однажды всполох молнии убил ее. Но бояться теперь нельзя!
Прячущийся под черным капюшоном аколит верховного жреца одаривает её мужеством, колдун в леопардовой шкуре — холодным рассудком, каменный бык Немур — любовью к нарождающемуся Пятому Солнцу. И лишь белый жрец по-прежнему содрогается от ужаса…
Гром нарастает. Голосов уже не слышно, колонны покрываются трещинами, осколки облицовки летят в бурлящий кипяток водоёма. Все, кроме жрицы и ее помощников, в ужасе падают ниц. Теперь вместо отдельных раскатов землю оглашает сплошной душераздирающий треск, будто сказочный змей Апоп{1} уже вырвался на свободу и рвет в клочья покровы неба.
Нефернептет извивается в пронзающих ее с головы до пят струях — ледяной вселенской и раскаленной земной. Она кричит, кричит от боли, от страха, от чувства, что сила внутри нее сейчас разорвет бренное тело, если хоть чуть-чуть нарушится гармония. Мужчины и бык укрепляют горячий «гейзер», и каждый отдает по своим возможностям. Телец Немур — свое сердце. Колдун — разум. Белый послушник, обвитый золотистой «пуповиной», — энергию плоти. Он похож сейчас на младенца в материнском чреве, на существо, наиболее далекое от смерти. Аколит верховного объединяет утроенную мощь своих спутников. Его одежды подобны покровам неба: молнии рвутся из его плаща, и жрец направляет их в бьющий из-под земли поток…
— Танрэй! — голос черного аколита достигает ее слуха сквозь рев обезумевшего мироздания. Так, именно так зовут ту, что восстала в жрице Нефернептет, сойдя с каменного барельефа; и только сейчас женщина вспоминает это. Вспоминает, чтобы тотчас позабыть. — Пора, Танрэй! Тебе пора!
И Нефернептет прыгает в кипящую воду. Но вода не обжигает ее. Синяя накидка подобно птичьим крыльям раскидывается на поверхности. Фигурка жрицы, еще более маленькой посреди огромного, исходящего ослепительным светом бассейна, отдаляется от берега.
— Бену! — кричит Танрэй-Нефернептет, и в ответ на ее призыв из глубины взмывает огромная солнечная птица.
Люди пытаются застить глаза руками: никто не может посмотреть на бессмертного Бену, не ослепнув после этого. Спутники жрицы бросают в воду по ветке вербы. Они ждут появления обелиска Бен-Бен, где прорастет древо Ишед, на ветвях которого восходящая птица совьет свое последнее гнездо. Однако же камень Создания не сотворяется. Что-то идет не так… Священная солнечная цапля ждет, взмахивая полотнищами крыльев и выгибая в нетерпении длинную шею.
И опрокидывается черное небо. И начинает петь Бену. Он воспаряет все выше, а песня его становится все горестнее. Тогда жрица понимает: еще слишком рано для этого.
— Нет! Не надо! — кричит Нефернептет, судорожно хватаясь за края прибрежных плит, заросших осклизлыми водорослями. — Ты умрешь там! Вернись, Бену! Вернись, во имя Оритана! Заклинаю тебя! Закли…
И лишь тогда она вспоминает, как вечность назад с такими же мольбами за нею бежал самый любимый человек на всем белом свете. Ее Попутчик. Ее настоящий Попутчик…
На сияющем небе вспыхивает Солнце. Из него вырывается пламя и бьет в грудь птицы, которая так стремилась в горние чертоги. Бену издает предсмертный крик, запрокидывает голову, теряя тяжелую корону предательски убитого бога, и превращается в пламенный шар. Искрящийся пучок солнечных перьев сгорает в прах. Пепел сыплется вниз, в черную воду.
Жрица знает, что им, служителям культа, надо собрать все до последней песчинки. И тогда, только тогда…
— О, нет! — вскрикивает она, когда из костров, порожденных гневом солнечного Ра, выбегают саламандры, чтобы растащить пепел. — Назад! Прочь!
Чудовища уже хватают останки несчастной птицы, и нет возможности задержать прытких тварей.
На помощь Нефернептет, обнажив свой тонкий меч, бросается аколит верховного. Колдун в пятнистой шкуре творит заклинания, белый послушник хватает и тут же выпускает раскаленных саламандр. Жрица смотрит на темную фигуру, пытаясь различить скрытое под капюшоном лицо аколита, встретить взгляд, который придаст ей новых сил. Но помощник недосягаем.
— Помоги мне! — шепчут губы женщины. — Время — назад!.. Победи время, Ал-Анпа!
