Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Рохильда ссыпала побеги спиртянки в корзину, откинула за спину тугую чёрную косу и стала ожидать, когда чужак поднимется на холм. Стояла она монументально, воинственно уперев руки в широкие свои бока, и смотрела, как незнакомец приближается, сверкая на солнце золотистыми кудрями, легко пружиня шаг, сияя зубастой улыбкой, в ответ на которую хотелось тоже немедленно и широко разулыбаться. Глазища у него тоже были золотые, не жёлтые, а именно золотые, аж сияющие. За спиной полоскался плащ — короткий, с двумя крыластыми полами, на правом плече болтался рюкзак, с виду увесистый, но похоже было, что человек несёт его безо всяких усилий, едва ли вообще помня о нём. Лицо у незнакомца такое счастливое, будто явился он на праздник с пряниками, а не в Старый Лес. Не человек, а чудо дивное, право слово.
— Приветствую тебя, жрица! — повторило дивное чудо, вскарабкавшись наконец на холм. — Какая удачная встреча! Я как раз ищу одного эльфа, который недавно отправился в старолесье вместе с Храмом Солнца — Йеруш Найло. Знаешь такого?
Рохильда, дочь Хуульдра и уроженка Старого Леса, пришла к отцу-солнцу совсем недавно, и её тут же за глаза прозвали бой-жрицей. Можно сказать, вся сущность её отражалась в имени: крупная, громкая, вся какая-то чрезмерная, Рохильда оказывалась всюду, где происходили или должны были произойти какие-нибудь интересные события.
С большим энтузиазмом жрица восприняла появление нового человека, который, несомненно, уже готов с нею подружиться и припасть к колодцу её бездонной мудрости — и Рохильда была очень рада видеть этого нового будущего друга. Жрица откровенно им любовалась: очень уж он был хорош, порывист, скуласт, золотоглаз и почти по-эльфски текуч телом, к тому же жрица ощущала в этом человеке скрытую мощь, такую волнующую, что мурашки бежали по плечам. Бой-жрица пока не могла понять, где эта мощь сокрыта: в теле чужака или в его разуме, лишь сознавала к нём могучую силу, способную вести за собой армии, возводить города и заставлять содрогаться горы. Нет, решила она, всё-таки стоящий перед нею человек — определённо в первую очередь смельчак.
Хотя, возможно, ещё и дурак при этом.
— Ищешь Йеруша Найло, значит, — сияя улыбкой, повторила его слова Рохильда. — Такого я знаю! Расскажу тебе, где он есть, но только польза за пользу! Ты с запада пришёл, милейший человек. Я видела! Так вот перескажи мне: чего случилось в западном предлесье четыре дня тому?
— Случилось? — чужак прищурил свои удивительные золотые глаза, колдовские, нетутошние, блестящие, как груда начищенных монеток. — Почему ты думаешь, что там что-то случилось?
Рохильда укоризненно покачала головой: неужели не хочешь поговорить со жрицей, торопыга? Или за простачку держишь умницу Рохильду?
— А то, что два дня тому я видала, как обрушилась на ихнюю опушку какая-то нечта. Вначале парило в небе над предлесьем такое блестящее. Не то осколок отца-солнца. Не то знамение. Или ещё что. А потом подевалось куда-то. Так вот ты, пришедший с запада, ты мне и перескажи: что ж вертелось там, в небе над предлесьем? Чего потом случилось, когда оно пропало? И куда оно пропало, и как: растворилось, улетело или рассыпалось? Чего оно было-то, а? Я ж его не разглядела, сверкало оно очень в лучах отца-солнца. Словно частица его, горящая очищающим пламенем!
— М-м-м, — чужак выглядел так, словно у него нежданно появилась настоятельная нужда оказаться в любом другом месте, хотя отчего бы, ведь Рохильда не сказала ему ни словечка дурного.
— То, может, было знамение, — подбодрила она. — Так ты расскажи, расскажи!
— Н-ну-у, — он опустил свои дивные глаза, не иначе как пожелав получше рассмотреть колени Рохильды. — Я не знаю о знамениях. Я сам не из предлесий, просто мимо проходил, и тамошние жители мне ничего не говорили про знамения, — и, словно осенённый какой-то идеей, чужак снова поднял взгляд на жрицу — золотые глаза его, кажется, засияли ещё ярче, смотреть в них стало почти так же больно, как на отца-солнце или на то огромное знамение, что парило в небе четыре дня назад. — По-моему, жители предлесья — вообще не очень дружелюбные, с пришлыми людьми слова лишнего не скажут. Не то что жрецы Храма Солнца, все такие открытые и сердечные…
Рохильда захохотала, откинувшись плечами назад, а её живот ринулся вперёд, и чужак отступил на полшага. Две короткие полы его дурацкого плаща при этом дрогнули и хлопнули, как хлопают на ветру, расправляясь, паруса, но жрица этого не заметила.
— Это верно, что мы сердечные, — насмеявшись, согласилась Рохильда и отёрла рот предплечьем. На голубой ткани рукава осталась длинная влажная полоса. — Ну, чего ж поделать, не знаешь новостей с предлесья — сталбыть, не знаешь.
Чужак сложил руки на груди.
— Йеруш Найло, — проговорил он, и голос его прозвучал ниже, глубже, отрывистее, чем прежде.
Рохильде вмиг расхотелось улыбаться, шутить и даже рассказывать гостю про очищающее солнечное пламя — это было очень странно для бой-жрицы, поскольку со дня соединения Рохильды с Храмом от неё ещё никто не ушёл, не обогатившись знанием про величие отца-солнца. Однако мысль поделиться этой информацией со стоящим перед ней человеком вдруг показалась Рохильде совершенно лишней. Хотя и сказано в Постулате: «Во всякое время, во всякой земеце хваление солнца бывает уместным», но сейчас такое хваление увиделось Рохильде зряшным, просто до крайности зряшным и притом довольно глупым.
Прямой взгляд и жёсткий тон чужака её смутили и… ну не то чтобы испугали, конечно, но навели на мысль, что этот золотоглазый прекрасный незнакомец — совсем не из тех людей, с кем Рохильда хотела бы поссориться. И, возможно, Рохильда даже не очень хотела бы, чтоб такой человек её запомнил.
И бой-жрица обстоятельно, подробно, но без единого лишнего словечка объяснила, как найти сейчашнее обиталище Йеруша Найло. Рохильде настолько хотелось дать незнакомцу лишь ответ на его вопрос и ничего сверх этого, что она даже забыла спросить, понимает ли он, на что идёт, заходя под кроны старолесских деревьев. Не путает ли он Старый Лес с каким-нибудь обычным лесом.
Когда чужак, бодро поблагодарив, отправился по указанной Рохильдой тропе, жрица запоздало подумала: а вдруг не стоило выдавать ему место обитания Йеруша Найло? Вдруг тот вовсе даже не обрадуется встрече?
***
Когда-то давно, в бесконечно далёком детстве, Йеруш обожал поспать подольше. Проснуться ближе к полудню, когда солнце хорошо прогреет воздух, а тени
