Ласточкино гнездо и коварство сарацинов - Александр Сергеевич Зайцев
«А Людмиле попробовать — спохватился я и вернулся.
«Сколько в пути будешь» — спросил меня повар.
«Часов восемь — ответил я — выезд завтра в восемь утра».
«Многовато конечно, вещь капризная — задумался китаец, — но попробуй. Я заверну в фальгу и оставлю в холодильнике. Смену предупрежу, что ты подойдешь за ней».
«Послушай, — попросил я его — расскажи про это блюдо, как его делают, может и у меня получится, ласточкиных гнезд вокруг навалом».
«Нет, — засмеялся повар — это особый вид ласточки, живет она только в Юго-Восточной Азии и в южных районах Китая. Самое ценное в этом блюде, это сорта трав и растений, из которых она делает свои гнезда, а также слюна, которой она скрепляет свое произведение. Лепит она свои дома на скалах, собирать их тяжкий и опасный труд, отсюда и цена. Сами вазы (гнезда) могут храниться до месяца, а готовые блюда не больше дня, потом все превращается в кашу».
«Да, разбежался я гнезда собирать» — подумал я, поблагодарил повара и удалился.
По совету помощника коменданта, мы сразу пошли в комнату отдыха. Из ее окна была видна китайская территория, те же маневровые тепловозы, та же суета. Я завалился читать, а Сергей пошел смотреть телевизор. Утром, мы сели в автобус и были в Уссурийске около 3-ех часов дня. Отчитавшись за командировку, я направился домой, памятуя о драгоценном угощении.
«Гнездо, какое еще гнездо, — Людмила смотрела недоверчиво на пакет из фольги, — хватит шутки шутить, ты что, действительно ел ласточкино гнездо».
«Слушай, я также как ты полчаса сначала рассматривал его, а потом рискнул и не пожалел» — убеждал я ее. Бесполезно, моя женушка была дамой устоявшихся взглядов и образов, авантюризма в ней было «ни синь пороху». Осторожно, клюнув два раза, она не нашла в этом гнезде ничего интересного, чем обрадовала меня, поскольку я сразу же достал положенную мне после командировки пол-литра и устроил себе небольшой праздник.
Опять зашелестели в моих руках командировочные удостоверения, поездки на машинах, автобусах и поездах, строевые смотры, каптерки, столовые и свинарники. После рассмотрения результатов проверки в Хорольском батальоне, моей первой командировки, комбриг поменял там половину офицерского состава, включая командира батальона. Батальон постепенно принимал божеский вид, достраивали новую баню, склады, КПП, кстати, и Главк поувольнял кое-кого из руководства Хорольского треста. На начало апреля была назначена выездная коллегия Главка на базе батальона, с участием руководства бригады и командного состава батальонов. Комбриг назначил меня старшим по сдаче тыловых объектов батальона и приказал, чтобы все было готово к сроку.
«Не опозорь меня перед Начальником Главка — сказал он — приедешь, оцени обстановку и позвони, что будет нужно, получишь без разговоров».
Хорольский батальон действительно похорошел, командиром сюда пришел начальник штаба батальона из Камень-Рыболова. В столовой солдаты мирно кушали в присутствии старшин рот, за обедом с объектов приезжали офицеры, в казармах чистота и порядок, в штабе пусто, никаких шатающихся писарей и слесарей.
«Спасибо Саня, что приехал — сказал мне комбат, — свои объекты знаешь, иди, смотри, вечером доложишь и, пожалуйста, все звонки в бригаду через меня».
Моими объектами была баня, вещевой и продовольственный склад, овощехранилище. Работа шла везде, времени оставалось, чуть больше, двух недель. В устройстве овощехранилища я ни в зуб ногой, поэтому, я просто прошел мимо, оценив усердие ребят и начальника прод. склада, который руководил работой. На складах дела подходили к концу, осталось оштукатурить внутри, побелить, сколотить стеллажи(материал на них был заготовлен), расставить оборудование и разложить имущество. Наружная кладка была выше всяких похвал, штукатурить ее надо, если только прикажут. За складами находился свинарник, приземистое, по окна вросшее в землю, здание. В список объектов оно не попало, но было видно, что его надо закрывать приличным забором, чтобы не испортить, на прочь, всю работу. Приказав бригадирам найти меня вечером в штабе, я отправился на свой главный объект, в баню.
В бане работа кипела, как и везде. Два бойца, уложив плиты утеплителя и прижав их фальцовкой, пришивали ее прямо в кирпичную кладку. Остановив это варварство, я приказал собраться всей бригаде. Старший доложил, что на объекте они третий день и еще никогда бань не делали. Прошлись с бригадиром по бане, из крупных работ осталось только врезаться в общий септик, забетонировать пол в мойке и сделать отделку внутри.
«Давай командир — сказал я ему, — бери людей и пробивайся к септику, двух добросовестных поставь отодрать то, что успели пришить, пусть снимают аккуратно, доска еще пригодится, вечером найдешь меня в штабе».
На совещании мы решили, что я берусь за баню, склады и забор возле свинарника. Овощехранилище берет на себя прапорщик, бригаду на бане надо срочно менять. Комбат позвонил в свой бывший батальон и договорился, что спецы-банщики приедут послезавтра.
«Пошли ко мне, — сказал комбат — устрою у себя, в батальоне еще наживешься». «Ну, как, Юрий Петрович — спросил я его за ужином, — обрадовался назначению».
«Такого стада я еще не встречал, — ответил он — уже полгода командую, только последних алкашей выгнал, осталось только доктора убрать. У них, в мед. управлении округа все моралисты, надо работать с человеком, а человек уже три раза в санчасти от сарацинов прятался. Жена два месяца домой его не пускает, говорит, что за детей страшно.
«От каких сарацинов» — смеялся я.
«От него сарацинов — ответил комбат — начитанный он у нас, в понедельник скажу замполиту, пусть везет его в Уссурийск, в госпиталь, не хватает только, чтобы он коллегию тут рассмешил».
«Чего про наших говорить — продолжал он, — главный инженер треста с начальником ПТО уже месяц в буйном отделении сидят, блох на себе ловят, никак не оклемаются».
«Слушай, забыл сказать, — вспомнил я, — давай старые склады спалим, разбирать их незачем, одна труха, еще грязи разведем, пока ломаем».
«Сжигай, — согласился комбат, — только с пожарниками договорись,
