Гипнотизёр - Полина Люро
Голос «специалиста» стал мягким и глубоким, от него почему-то сразу потянуло в сон, хотя, возможно, дело было в сладком, заполнявшем всё вокруг дурманящем запахе:
— Не передумал ещё, Мик, и в самом деле хочешь увидеть своё предыдущее воплощение? Вдруг прошлое ужаснёт тебя? А если там мрак и отчаяние ― справишься?
Я вцепился в кожаные подлокотники так, что пальцы побелели от напряжения, и буркнул:
— Начинай, месье Эмильен Штерн, посмотрим, какой из тебя гипнотизёр…
Словно издалека донёсся встревоженный голос Эдди:
— Мне всё это не нравится. Оставьте себе деньги, доктор, мы уйдём ― плохая была идея…
Но Эмильен уже приблизил ко мне бледное лицо, и, казалось, его вкрадчивый шёпот словно яд парализовал беспомощный мозг:
— Сейчас я сосчитаю до трёх, и ты уснёшь, детка. Что бы там не происходило, ничего не бойся, когда придёт время, добрый месье Штерн вернёт тебя назад… Веди себя хорошо ― один, два, три…
Глаза быстро привыкали к темноте, и сквозь сумрак начали проступать очертания покрытых мхом серых каменных блоков. Вокруг только стены и никаких окон. В холодном воздухе пахло сыростью и пылью, где-то неподалёку тишину разрывали ритмичные звуки падающих капель. Мутное яркое пятно справа от меня оказалось чадящим факелом, и, протянув к нему руку, я чуть не обжёгся:
— Ничего себе… Значит, всё не как в кино, когда смотришь со стороны ― запахи, звуки, ощущения ― настоящие… Странно ― я же, вроде, сплю, и моё тело там, в комнате этого типа. Видно, Эмильен ― действительно мастер своего дела. Куда меня занесло? Похоже на подземелье нашей крепости. В своё время мы там с ребятами всё излазили, хорошо, что Дидье догадался стащить у отца план коридоров, а то плакали бы наши мамы. Какими же дураками мы тогда были…
От внезапно раздавшегося хнычущего звука я едва не подпрыгнул, и рука, ища опору, сама скользнула по влажному мху. Брезгливо вытерев ладонь о джинсы, тихо выругался, но жалобные всхлипы на мгновение остановили моё перепуганное сердце:
— Неужели дядя Жорж солгал, и привидения на самом деле существуют? В любом случае, бежать-то некуда…
Во мне боролись страх и любопытство, и второе, как всегда, победило: дрожащей рукой я снял со стены показавшийся слишком тяжёлым факел и, освещая дорогу, осторожно пошёл вперёд. Слой пыли под ногами означал, что здесь уже давно никого не было, и это, честно говоря, не добавляло ни оптимизма, ни уверенности в себе.
Затормозив у развилки, где коридор поворачивал налево, долго не мог решится сделать шаг в неизвестность. И только новый жалобный всхлип:
— Господи, спаси и сохрани… ― подстегнул меня к действию.
Колеблющееся пятно света выхватило из темноты большие испуганные глаза, прямой тонкий нос и пухлые губы. Я даже слова не успел сказать, как длинноволосый дурачок в сером тряпье взвизгнул, и у моего лица блеснуло серебристое лезвие. Привычным движением, отточенным долгими тренировками с Эдди, выбил нож из руки застонавшего мальчишки:
— Отпусти, проклятое демонское отродье, всё равно не получишь мою душу…
Послушно освободив тонкое запястье из захвата, направил свет в лицо хнычущего противника, одновременно пытаясь понять, что не так с этим тощим светловолосым парнем ― слишком худое заплаканное лицо с огромными глазищами, дрожащие розовые губы… Да ещё уставился на меня, словно перед ним и в самом деле нечисть, а не обычный…
— Чёрт, чтоб мне сдохнуть ― это же…
Какое-то время я оторопело таращился на вжавшуюся в стену девчонку, не в силах говорить, потому что именно в этот момент вспомнил, зачем я здесь ― чтобы увидеть своё прошлое воплощение… Что ж, вот мы и встретились, нда… Слова сами слетели с губ:
— Серьёзно, девчонка? Какого… так нечестно…
Она вытерла глаза рукавом страшной, как смертный грех, залатанной рубахи и, одёрнув широкие штаны, из-под которых выглядывали бледные голые ступни, гордо задрала нос:
— Как ты догадался? Впрочем, неважно… мерзкий пособник дьявола, лучше не приближайся ― я не отдам тебе душу. Учти ― у меня с собой святая вода, ― и эта бестолочь начала шарить рукой на поясе, как я понял, в поисках фляги или бутылки. И, конечно же, ничего не нашла, растеряха… Спросите, как догадался? Да проще простого ― у самого те же проблемы.
Вздохнув, ногой подтолкнул к себе нож и быстро его поднял, краем глаза наблюдая, как девчонка испуганно отслеживает каждое моё движение. Когда же, ещё больше побледнев и шепча молитву, она сложила маленькие кулачки на груди ― пусть и с запозданием, мне стало её жаль. Я откашлялся, пытаясь скрыть смущение, и протянул с показным равнодушием:
— Вот чудачка, заталдычила одно и то же ― перестань трястись и посмотри внимательно ― какой из меня пособник дьявола? Обычный человек, и всё, просто заблудился в подземелье. Да ты тоже, наверное, не погулять сюда пришла… Кстати, как тебя зовут, потеряшка?
Может, показалось, но после этих слов девчонка немного расслабилась, опустив худенькие плечи:
— Я ― Мишель, дочь кузнеца Мартена… Когда этим утром отец прибежал домой с криками, что на крепость снова напали сарацины, мама отправила меня с другими детьми и женщинами в убежище… Но… так получилось, что я отстала и не смогла найти дорогу ― факел внезапно потух, а огниво пропало…
Понятливо хмыкнув, подумал:
— Кто бы сомневался… надо же, она ― тоже Мишель, хотя ребята с детства зовут меня Мик. Занятная особа, совсем на меня не похожа, но есть у нас одна общая черта ― врёт и не краснеет. Или чего-то не договаривает, вон как глазищи прячет… Хотя, с какой стати ей откровенничать с незнакомцем? Я бы точно не стал.
От моего пристального, изучающего взгляда Мишель помрачнела, начав лихорадочно что-то искать в своей тряпичной, перекинутой через грудь сумке. Я заметно напрягся ― похоже, девчонка до конца не поверила, и кто знает, какой ещё «сюрприз» она прятала в этой штуковине. Драться с ней, понятное дело, желания не было, поэтому пришлось постараться, чтобы на этот раз голос звучал как можно доброжелательнее:
— Знаешь, Мишель, а мы с тобой ― тёзки, только друзья называют меня Мик, сам не знаю почему. Ты тоже можешь… если хочешь, конечно, а что там, в сумке? Ух ты, зачем тебе такой большой крест, тяжёлый, наверное…
Я невольно сделал шаг назад, представив, как получаю по уху этой махиной, которую психованная малолетняя дура еле удерживала обеими руками, выставив перед собой наподобие щита. И, кажется, моё
