Моя принцесса - Елена Тихомирова
— Мне всегда будет не хватать его, папочка.
— Знаю. Но ты всё же подумай над моим предложением, я могу привезти тебе любого другого щенка.
— Нет, другой щенок мне не нужен. Он ведь уже не будет Эрном, — уверенно прошептала сквозь слёзы Лиза и прижалась своей нежной щекой к отцовской руке.
Джонатан с любовью погладил девочку по густым светлым волосам. Он понимал её печаль, хотя нисколько не был привязан к собаке. Для него этот пёс был всего лишь животным, способным вызвать улыбку на лице его маленькой дочери — его единственного ребёнка.
— Я знаю, милая. Знаю, — обнимая, попытался утешить он дитя.
— А мама там, на небе, присмотрит за ним?
Джонатан поглядел в невинные заплаканные глаза, голубые словно небесная бирюза, и его сердце сжалось от боли. Дочка была слишком похожа на свою мать Анну. Она росла маленькой копией его жены, а свою жену он любил всей душой и до сих пор с трудом принимал, что она ушла из жизни так рано.
— Разумеется. Наверное, они сейчас вместе вон на том облачке. Уверен, они стоят рядом и смотрят на нас.
— Правда?
— Правда. Минуту назад мне показалось, что я заметил, как Эрн машет нам оттуда хвостом.
Девочка тут же подняла головку к небу, стараясь углядеть тоже самое. Но, конечно, она ничего не увидела.
— Жаль, что они вынуждены прятаться он нас, — тихо вздохнула она.
— Жаль. Но я-то с тобой.
— Ты со мной, — подтвердила Лиза и сжала его руку совсем крепко. — Я люблю тебя больше всех, папочка. Ты один у меня. Мне больше некого любить.
— Ну, не печалься, милая, не надо. К чему, когда я с тобой рядом?
— А ты будешь со мной рядом всегда?
— Пока дышу, я всегда буду рядом с тобой и всегда буду любить тебя.
После этого отец и дочь неспешно пошли по тропинке к дому. Летний полдень не был чрезмерно жарким, а потому отсутствие ветра приносило удовольствие телу. Луг был полон пахучих трав. И всё бы хорошо, насколько оно может быть хорошо в день похорон домашнего любимца, но в голове Джонатана отчего-то беспрерывно крутились гневные мысли о докторе Джеймсе.
О, видел бы этот мерзавец сколь глубоко горе его малышки! Как он мог выдумать такое? Какая она убийца?!
— Ты самая добрая девочка из всех, что я знаю, — серьёзно сказал он Лизе и вдруг закашлялся.
— Тебе плохо?
— Нет, просто в горле запершило.
— Не болей, папа. Я не хочу, чтобы ты болел, как… как Эрн!
Он поглядел на неподдельно встревоженную дочь. Она была сильно напугана. Слишком сильно. И всё же к нему быстро пришло в голову как утешить её. Джонатан снял с левой руки перчатку и показал девочке свою ладонь.
— Смотри. Видишь линии на моей ладони?
— Да.
— Вот эта, — указал он пальцем, — линия жизни. Она показывает сколько может тот или иной человек прожить. Поэтому не переживай, Лиза. Видишь, какая она у меня длинная? Одна гадалка некогда мне сказала, что с такой линией жизни люди могут дожить до ста лет.
— Ой, и у меня такая же длинная!
— Значит, мы с тобой будем жить очень долго. И непременно счастливо.
— Как в самой настоящей сказке? — улыбнулась она ему.
— Да, как в сказке.
— Тогда можно я буду принцессой? Можно? Я так хочу стать принцессой!
— Ты и есть моя принцесса.
Джонатан рассмеялся, а после наклонился, чтобы поцеловать девочку в лоб, но тут же почувствовал острую боль в грудине. Неприятное ощущение оказалось чрезмерно сильным и неожиданным, но мужчина постарался не показать виду, что ему ни с того ни с сего сделалось чрезвычайно плохо. Он всё же поцеловал малышку, а затем ускорил шаг, надеясь поскорее передать дочку заботам миссис Марии Кеттл. Однако, подойдя к дому, Джонатан понял, что не сможет отправиться в свою комнату. К его неприятному удивлению, во дворе стоял экипаж с символикой Ковена.
«Маги? — нахмурился мужчина. — Зачем они здесь?».
Нехорошее предчувствие возникло и сдавило грудь сильнее боли физической.
— Миссис Кеттл, отведите мисс Лизу в её комнату, — приказал он выбежавшей ему навстречу пухленькой женщине. Выглядела она взволнованно. Он и сам был встревожен больше некуда, но выбора как такового не имелось. Глубоко вздохнув и стараясь привести мысли в порядок, Джонатан вошёл в дом.
— Мистер Райли, к нам прибыли… — тут же зашептал дворецкий.
— Вижу, — сухо перебил он. — Где они меня ожидают?
— В гостиной.
Джонатан без промедления направился в гостиную, стараясь не подать вида, насколько ему не понравились слова.
«Нет, я понимаю, что слуги не могли в моё отсутствие проводить магов ко мне в кабинет, но всё же…» — злился он, так как от сообщения на душе Джонатана заскребли кошки. Его мрачное предчувствие усилилось, а всё потому, что гостиная ему не нравилась. Он раз и навсегда разлюбил её в день смерти Анны, так как покойная супруга обожала проводить там время и даже использовала комнату в качестве будуара. Всё здесь напоминало ему о любимой жене. Даже смена интерьера не помогла изменить ощущений! Скорее напротив. После ремонта Джонатан неизменно вспоминал, как оно было здесь раньше.
Наверное, именно из-за этого ему довелось особенно остро почувствовать гадливый холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Всё складывалось как-то нехорошо, неправильно. Интуиция вопила о скорой беде.
— Мистер Райли, — синхронно встав с кресел, поприветствовали его оба мага.
Служители Ковена были немолоды, хотя и не старики, и внешне очень походили друг на друга, как родные братья. Чёрные с проседью волосы, серебристые глаза, одинаковые носы с горбинкой, аккуратные короткие бородки. Пожалуй, если бы не роскошные мантии разных цветов, Джонатан мог бы запутаться с кем именно из магов говорит. Однако мрачное одеяние одного из них говорило о том, что он чёрный маг. А вот другой, напротив, был определённо целителем.
— Да, я мистер Райли. А вы…
— О, я магистр первой ступени Луи Винтер, — представился чёрный маг.
— А я магистр первой степени Адам Кун, — поклонился целитель, прежде чем вежливо произнёс. — Прошу прощение, что мы навестили вас так внезапно, без предупреждения. Но на то есть свои обстоятельства.
— И чем я обязан
