Самый Лучший Ветер - 3 - Артём Сергеев
К великой радости Далина, домовые переселились из нашего грузового отсека в огромную палатку Белорецкого Владыки на второй же день, как только Николай, усилиями Лары и верховных эльфов, пришёл в себя.
И вот теперь Ёрш Потапыч на правах хозяина показывал монахам все пропущенные ими ухоронки. Амулетов моими стараниями не осталось ни одного, но там и без них было много чего интересного.
И вот именно в этом монастыре наконец-то и пробил звёздный час Далина, который смог, заручившись поддержкой гномов и даже саламандр, объявить мятежный монастырь нашим единоличным призом. Авторитет от этого у него среди своих взлетел просто до небес, и ходил он теперь очень важно. Уже не только молодые, но и гномы зрелых лет почтительно ему кланялись, показывая уважение.
Конечно, был бы здесь Белорецкий князь, вряд ли бы у него это выгорело, даже при полной поддержке саламандр, но князя не было. Искали его и не могли найти, несмотря на все усилия. Ушлый был всё же этот князь и понимал, что лучше всего будет ему объявиться через месяц, не меньше, а ещё лучше через два. В первые дни ему бы здесь голову отпилили со всем усердием, а вот через месяц страсти поутихнут. Да и он к тому времени информацию соберёт и какую-нибудь сказочку сочинит, ко всеобщему удовольствию.
Княжить сам, конечно, он больше не будет, но вот сына своего, ну или внука, на трон пропихнёт запросто. Тут вступала в дело цеховая солидарность власть имущих, тем более что раздербанить княжество на части не позволят уже маги. Разницы между князьями они не видели, одно и то же шакалье племя, но вот усиливать соседей просто не хотели.
Так что теперь я вынужден был вечерами сидеть во дворе монастыря и пальчиком показывать монахам на две разные кучи, по которым они разносили все найденные вещи и ценности. Одна куча была нашей, и Далин вился вокруг неё, как коршун над добычей, потирая лапы и жадно косясь на другую кучу, в которую стаскивали все именно церковные побрякушки. Владыка Николай сумел договориться с гномом и выбил с того обещание, что, дескать, гному гномово, а монахам монахово. А определял, где что, именно я. Никому другому Далин такое важное дело доверить не смог.
— Чтоб тебя, маг сраный, — тихо, но отчетливо сквозь шум множества суетящихся людей, донеслось до меня с ближайшей зенитной башни, где сейчас Далин и сидел. — Вот что мне теперь с ней делать, а?
Нет, первые дни наш механик немного виноватился тем, что припряг к работе болезного, то есть меня. Но с каждым днём виноватость уходила куда-то вдаль, меняясь на раздражение и даже гнев.
— Ну испортил ты снаряды, хотя капсюли, слава богу, переснарядить можно, — бубнил и бубнил он с высоты своим медвежьим шёпотом. — Ну и хватит! Пушки-то зачем ломать? Ты их делал, что ли?
Умом Далин понимал, что целые пушки никто бы ему не отдал, слишком уж это оружие было серьёзным, разве что можно было их продать нашей дружине или тем же гномам, желающие нашлись бы быстро. И уже поступали предложения, но по цене лома, в который зенитные пушки и превратились моими стараниями.
А потому и появилась у нашего механика идея, оттащить их в Новониколаевские мехмастерские при аэропорту, починить да и озолотиться на них. Почему именно в Новониколаевск — да потому что тамошние гномы были здорово кое-кому должны. Имелись у них, прямо скажем, перед нами некоторые обязательства. Да и переделать фюзеляж «Ласточки» под установку зенитных пулемётов должны были там же.
И вот гном бубнил и бубнил себе под нос все эти далеко идущие планы на весь монастырский двор, и вот уже не осталось ни одного неосведомлённого в них человека, а я с сомнением поглядывал на эти четыре здоровенные побитые дуры, на снарядные ящики, да на всё растущую кучу нашего добра во дворе.
Грузоподъемностью «Ласточка», конечно, отличалась, но всё же это был не грузовой дирижабль гномов. Таскаться со всем этим добром сначала в Новониколаевск, потом в Белый Камень мне не улыбалось, я предпочитал деньги вместо хлама, в который превращается любое добро, стоит только начать его куда-то складывать. Арчи меня в этом вопросе поддерживал целиком и полностью, а вот Антоху спрашивать никто не собирался, потому что он заглядывал гному в рот и уже начинал копировать его во всём.
Но переупрямить Далина это ещё надо было суметь, потому что механик наш кидался спорить по поводу любого барахла, отложенного на продажу, с горячностью доказывая, как ему и всем нам оно просто необходимо. Не сейчас, так лет через пять обязательно понадобится, вот увидите.
— Каким же ты будешь мерзким дедом, когда состаришься, — я задрал голову вверх и в сердцах высказал ему всё то, о чём сейчас думал, потому что надоело ну просто до невозможности. — Мерзким, сука, противным старым козлом! И спать ты будешь не на кровати, как все добрые люди, а на сундуке, чтобы внуки из-под жопы не вытащили чего! И вся берлога твоя будет этим запылённым дерьмом забита, так и знай! А когда крякнешь, то родня всё добро твоё на помойку выкинет, и кости тебе при этом будут мыть так, что ты в гробу вертеться начнёшь!
— Нормально, — отозвался с башни сквозь хихиканье монахов нимало не смутившийся Далин. — у нас все так живут! Не то что вы, птички божии. Если б ты знал, Тёма, сколько мы после прадеда нашего на свет вытащили! Половина, правда что, дерьмом была, но вот вторая половина очень даже ничего. Там ещё и от прапрадеда оставалось, и от тех, кто до него был. И уж там-то такие вещи попадались, ты даже представить себе не можешь, какие!
— А дед твой, наверное, эту половину себе в ухоронку утащил, — предположил я, покрутив головой от непрошибаемости гнома. — А потом отец твой и ты сам после него хранить всё это начнешь.
— В точку, — отозвался Далин и присел на корточки перед пушкой, горестно на неё глядя и пытаясь понять, с чего начинать, потеряв весь интерес к разговору с вредителем, как
