Василий Немирович-Данченко - В освобождённой крепости
— Не стало нашего охотничка!
«Филат» всю ночь выл над ним, царапал землю, лаял в неё, уткнувши морду вниз, будто хотел разбудить приятеля, — но на другой день успокоился: «Все де там будем», и отдыхал у пушек.
К вечеру третьего дня в крепость прибыла оказия.
Она давно ждала возможности прийти сюда.
В крепости радостно вздохнули. Ещё бы — значит, обычное течение дел вполне восстановилось, и укрепление переходило таким образом на мирное положение. Всю ночь Брызгалов просидел за составлением подробной реляции, целый день её переписывал писарь, и к следующему она была готова. Накануне, за ужином, Степан Фёдорович посоветовался с уцелевшими офицерами и позвал к себе в кабинет Амеда.
— Завтра я пошлю тебя в Тифлис.
— Слушаю-с.
— Ты явишься к главнокомандующему. Я тут пишу и о тебе… А там будет, что Бог даст… Я доволен тобою как солдатом… И люблю тебя как сына!
Амед быстро поклонился и поцеловал Брызгалову руку.
— Ну, Бог с тобой… Счастливой дороги… Передай его светлости бумаги и сумей рассказать подробно обо всём, что ты здесь видел, испытал и слышал… Прощай!.. Тебе надо отдохнуть.
Но отдыхать Амед не пошёл.
Ночь была ясная, светлая, серебряная ночь… Тени ложились черно и резко. Какими-то призрачными маревами чудились вершины гор кругом. Тихо шумел Самур у стен крепости… Амед прошёл к окну Нины… Ему почудилось что-то белое в нём… Он выступил на освещённое луною пространство, так что Нина его увидела.
— Амед, подойдите сюда…
Он приблизился к окну, наивно схватясь за сердце. Ему казалось, что оно разобьёт ему грудь.
— Вы завтра едете?
— Да…
— Отец представил вас к офицерскому чину. Вы знаете, что делать в Тифлисе?
— Знаю.
— Просите светлейшего быть вашим крёстным отцом, тогда все ваши родные поневоле помирятся с вами.
1902
