Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины
«ЗИЛ» чуть дрогнул и, набирая скорость, покатил к центру города. Тумов, закусив губы, глядел в зеркало. Там была видна Люда. Она стояла неподвижно у края тротуара, опустив до самой земли цветную косынку.
— Когда и куда ты собирался ехать этим летом? — спросил Тумов после того, как фигура девушки исчезла за поворотом.
— Послезавтра в Петропавловск-на-Камчатке.
— Так и думал…
— Надеюсь, ты вытащил меня из ванны не за тем, чтобы объявить это?
— Надейся, дружище. Пока я сам знаю очень мало…
— Приехали, — объявил шофер и затормозил машину возле мраморных ступеней, ведущих к высоким дубовым дверям.
* * *Когда они вышли из министерства, была глубокая ночь. Уличные фонари не горели. Луна ярко освещала пустынные улицы. Прохожих не было видно. Откуда-то издалека доносились редкие гудки электровозов.
— Пошли ко мне, — сказал Тумов, — все-таки ближе.
Он перебросил за плечо рюкзак Озерова, раскурил сигару и зашагал в сторону Красной площади. Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шел рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами. Друзья молча пересекли Красную площадь, поднялись на мост через Москву-реку.
Тумов вдруг остановился.
— Есть хочешь? — спросил он и покосился на сетку.
— А ты?
— Зверски: я не ужинал.
— За мостом есть скамейка на набережной, — заметил Озеров и тоже глянул на сетку, которую держал в руке.
Они удобно расположились на гранитной скамье, еще сохранившей остатки дневного тепла. Озеров разрезал на газете булку, достал из рюкзака вилку и ложку. Тумов ловко вскрыл карманным ножом две консервные банки, ударом широкой ладони выбил пробку из бутылки с виноградным вином.
Они черпали консервы из одной банки и по очереди запивали вином прямо из горлышка бутылки. А над ними в светлеющем небе ярко горели рубиновые звезды старинных башен.
— Завтрак это или ужин? — спросил Тумов, отодвигая пустую банку и придвигая вторую.
— Это первая трапеза нашего далекого пути, — сказал Озеров. — Признаюсь, никогда еще мне не приходилось есть холодные свиные консервы в два часа ночи на набережной возле Кремля.
— Здесь не Монголия. Разогреть не на чем. Но обещаю, что там, — Тумов указал на восток, — в самой пустейшей из пустынь у нас всегда будет охапка саксаула, чтобы разогреть консервы.
— А помнишь последнюю ночь у подножия Адж-Богдо? — спросил Озеров.
— Помню…
— И наш разговор?
— Да.
— Ты и сейчас считаешь, что был прав?
— Конечно.
— А я думаю, что мы с тобой тогда пропустили что-то необычайно важное.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что гибель американского искусственного спутника…
— Именно, Игорь! Та, проявившаяся десять лет назад загадочная радиоактивная аномалия, которую мы не смогли отыскать, и вчерашняя гибель над этим местом искусственного спутника как-то связаны между собой.
— Зеленая фантазия!
— Нет, не фантазия. Вспомни: пролетая над Адж-Богдо, самолет Исарова попал в зону такого радиоактивного излучения, что вышли из строя многие приборы, а экипаж заболел лучевой болезнью.
— Но мы с тобой, — перебил Тумов, — на следующий год исколесили Адж-Богдо и не нашли никаких следов радиоактивного излучения. Радиоактивная аномалия приснилась Исарову во время длинного перелета, а приборы перестали работать из-за недосмотра механика.
— Ну, а лучевая болезнь? Сам Исаров после перелета несколько месяцев пролежал в госпитале.
— Я не очень верю в его лучевую болезнь. Десять лет назад ее диагностика еще не была разработана. У Исарова ведь могло быть какое-нибудь другое заболевание. Не забывай, — он воевал и пережил блокаду Ленинграда.
— Что же все-таки произошло вчера над Адж-Богдо? — задумчиво сказал Озеров. — В ноте указано, что расшифровка последних показаний приборов свидетельствует, будто спутник попал в зону радиоактивного излучения и затем был уничтожен неизвестным энергетическим разрядом.
— И наши «друзья» за океаном сразу решили, что мы испробовали на спутнике новое, секретное оружие, — усмехнулся Тумов. — Вздор все это, Аркадий! На американском спутнике произошла авария приборов.
— Именно над Адж-Богдо?
— А почему бы и нет. Авария могла произойти в любом месте орбиты.
— Тогда зачем ты согласился принять участие в работе смешанной комиссии по расследованию?
— Ну, например, затем, чтобы снова увидеть места, где мы с тобой работали в молодости.
— Не верю. Для этого ты слишком занят. Скажи, — разве тебя не удивляет, что и наши геофизические обсерватории зарегистрировали энергетический разряд неизвестного происхождения в районе Адж-Богдо? И именно тогда, когда на высоте двух тысяч километров над этим местом перестал существовать американский искусственный спутник.
Тумов пожал плечами.
— Ты не имеешь основания не доверять бюллетеням обсерваторий.
— Если хочешь знать, — прищурился Тумов, — энергетический разряд — единственное, что меня интересует в этой истории. У меня появились некоторые мысли. Вот почему я согласился участвовать в комиссии и сосватал в нее тебя. Но разреши пока ничего не говорить. Это лишь первые предположения.
— Согласен, поспорим на месте, — спокойно сказал Озеров, заворачивая в обрывок газеты пустые консервные банки.
— Извините, товарищи, — послышался чей-то голос. — Странное место для завтрака!
— Вы хотите сказать: для ужина, — оглянулся Тумов.
Милиционер приложил руку к козырьку.
— Это как вам угодно. Сейчас три ноль-ноль. Уже рассветает. Позвольте ваши документы…
— К сожалению у нас с собой только заграничные паспорта, — сказал Озеров, протягивая красную книжечку.
— Которые мы получили всего час назад, — добавил Тумов, шаря по карманам, — поэтому, понимаете, и пришлось закусить здесь…
— О, доцент Озеров, — сказал милиционер, с интересом глядя на Аркадия. — Очень приятно познакомиться. — Козырнув, он вернул паспорт.
— Вы знаете меня? — удивился Озеров.
— Конечно, то есть издали, так сказать, — пояснил милиционер. — Слышал ваши лекции по радио и выступление по телевидению насчет происхождения Земли. Интересно было…
— Благодарю, — поклонился Озеров.
— А меня вы, случайно, не знаете? — проворчал Тумов. — А то я вот никак не могу найти паспорт. Куда я его сунул?..
— Твой паспорт в заднем кармане брюк, — заметил Озеров.
— Не беспокойтесь, все в порядке, — поспешно сказал милиционер, даже не взяв в руки паспорта Тумова. — Вы извините, служба. А паспорт лучше куда-нибудь в другое место положили бы. Не ровен час!.. Потом и вам неприятности и нам работа… Счастливого пути, товарищи!
