Петр Бобев - Белый лоцман
Не долго думая, малыш набросился на ската, и сразу же резкая боль обожгла его лоб в том месте, где он коснулся незнакомой рыбы, сильная электрическая искра прорезала тело, сковала его, оглушила.
Парализованный током, Белый перевернулся на спину и стал медленно тонуть.
Но мать видела все. Она ринулась вниз, настигла его и подставила свою широкую спину под безжизненно покачивающееся тело. Затем нежно, как и всякая любящая мать, понесла его наверх. Это было так трудно. Округлое тело сына то и дело соскальзывало с нее и тонуло. Но она снова и снова догоняла его, чтобы поднять наверх, к искрящейся поверхности. Вот она подбросила его над волнами. На свежем воздухе маленький дельфин инстинктивно вздохнул. Мать вынесла его на поверхность второй, третий, четвертый раз и, наконец, он стал дышать, осмотрелся удивленно и неуверенно пошевелил хвостом.
Вне себя от радости, мать подскочила над водой в трогательной попытке увлечь его в игру, проверить действительно ли он жив.
Но в тот же миг прозвучал тревожный сигнал вожака. Дельфины, плеснув по воде хвостами, бросились к югу, вздымая фонтаны водяных брызг, сверкающих, словно рубины, под лучами заходящего солнца.
Мать обезумела. Она повторила клич вожака, коснулась боком своего сына и подтолкнула его лбом вперед. Белый дельфинчик попытался последовать за ней, но силы возвращались к нему медленно, ужасно медленно.
А крики преследователей слышались все ближе и ближе, все яснее становились очертания их длинных спинных плавников, разрезавших волны, будто черные косы.
Быстрее! Быстрее!
Одеревеневшие мускулы сковывали его движения, а враги приближались, неотвратимо догоняли его.
Уже не оставалось надежды! За ним летела разинутая пасть, огромная оскаленная пасть, в которой блестело два ряда острых зубов, две ненасытные, две беспощадные челюсти, которые никогда не выпускают, стоит им только схватить.
Касатка! Гроза моря! Сама смерть! Девятиметровый хищник с вросшим в спину, кто знает когда всаженным туда, гарпуном.
Внезапно мать резко повернулась навстречу врагу и впилась зубами в его передний плавник. Хищник остановился, удивленный этим неожиданным и бессмысленным сопротивлением.
Но этот миг решил все. Белый понял, что мать как всегда спасла его. Мускулы его, к которым постепенно возвращалась прежняя сила, понесли его вперед, туда, откуда долетали до него крики родного стада.
Но почему она не догоняет его? Куда пропала? Вот перед ним Оскаленный — кто защитит его от ярости вожака?
Дельфинчик остановился. Испуганный зов пролетел над водой, но впервые за его жизнь мать не ответила ему.
Куда теперь?
Впереди мчалось стадо, и с ним — ужас, кошмар его детства — оскаленный вожак. Позади, вдалеке — пенистое пятно среди волн, где осталась его мать. Белый дельфин неуверенно поплыл назад. Она была там, ведь он видел ее, почему же она не отвечает ему, почему молчит, почему?
В пенящемся кругу подскакивало несколько черных семи-восьми метровых туловищ с острыми серпообразными плавниками, а среди них мелькало одно обезображенное тело поменьше. Вода порозовела от крови.
Вдруг касатка с гарпуном на спине заметила белого дельфина, который сновал неподалеку, и бросилась к нему. Тот в ужасе кинулся обратно, стрелой разрезая волны. Враг скоро отстал.
Солнце окунулось в море где-то далеко, за пылающим горизонтом, и на океан опустилась ночь. И какая ночь! На тихой глади медленно угасали один за другим отблески огненного зарева. Море — сначала свинцово-серое, постепенно темнея, превратилось в черную тушь.
А когда на небе зажглись мириады мигающих звезд, внизу, в смолистых водах засверкали другие звезды: морские свечки и медузы, крохотные синеватые огоньки и крупные сверкающие зонтики — красные, зеленые, розовые, желтые, синие… Настоящая феерия. Это заснувшее море натянуло на свою чуть вздрагивающую спину черное бархатное покрывало, в длинных, мягких складках которого мерцали звезды и бесчисленные луны.
Одинокий, испуганный, Белый, угадывая путь по далеким крикам дельфинов, летел во мраке то под водой, то чуть подскакивая над поверхностью, словно тянул по черному бархату моря серебристую нить, поворачивался назад и звал, звал свою мать. Неужели она не откликнется, не догонит его, не поплывет рядом с ним? Ведь ему страшно, очень страшно, такому одинокому в этом мире! А как хорошо было с ней!
Он оборачивался, прислушивался, но уже знал, знал подсознательным чутьем дикого животного — она не догонит его, как не догнали их все те, кто отстали от стада.
Неожиданно Белый резко остановился. Навстречу ему из черной бездны всплывало какое-то чудовище. Среди легкого плеска невидимых волн его острый слух уловил отдаленные ритмичные толчки воды, словно работал какой-то невидимый мощный насос; толчки усиливались, становились все чаще и ближе. Дельфин издал короткий, тонкий звук, неуловимый для человеческого уха, и прислушался. Встретив на своем пути плывущее тело, отраженный звук вернулся обратно и, как эхо, достиг его слуха. Там, в воде — колыбели жизни, — где звук распространяется в четыре раза быстрее чем в воздухе, за миллионы лет своей эволюции слух — этот орган, необходимый для существования во мраке, развился до совершенства. Жители суши могут видеть очень далеко, даже до звезд, а что делать обитателям вод, как найти свою добычу, как вовремя обнаружить врага, если взгляд их проникает всего на несколько десятков метров перед собой и видит лишь туманные, искривленные образы!
Дельфин услышал — будто увидел, — как приближалось что-то огромное, страшное! Из непроглядного глубинного мрака, оттуда, куда не добирался еще ни один живой дельфин, выплыло серебряное облако, два гигантских щупальца вытянулись, подобно фосфорическим питонам, а шагах в двадцати от них засияли, словно полуметровые иллюминаторы, два зеленых глаза, пристально глядящих вперед с какой-то холодной, неумолимой злобой.
Дельфин замер, завороженный этим жестоким взглядом, но в следующий же миг, приведенный в себя плеснувшей по его спине волной, отскочил в сторону и опять бросился вслед за уплывшим стадом, вслед за стихающими криками себе подобных, дальше от грозного, неизвестного… А вокруг него была все та же тьма, усыпанная звездами: звездная бездна над ним, звездная бездна под ним, словно и наверху — по черному небосклону, и внизу — в морских глубинах, плавало бесчисленное множество светящихся рачков и медуз.
Под ним пронеслись в бешеном беге три глубоководных кальмара, три чудесных фонарика, сверкающих рубиновыми, сапфировыми и жемчужными огоньками, потом еще два — и исчезли. Светящаяся рыба, настоящая огненная змея с уродливо оскаленным ртом, выскочила из воды ему навстречу, щелкнула челюстями и тут же повернула назад. За ней показалась гигантская акула; она разрезала спинным плавником смолистую поверхность, оставляя за собой кипящую перламутровую борозду, но тоже неожиданно свернула в сторону, и там засверкал странный огненный водоворот.
