Николай Панов - Орлы капитана Людова
— Пиво, сэр? Кофе? Порцию горячей собаки?
За его спиной высилась пирамида золотистого цвета жестянок, похожих на зенитные снаряды, — в таких жестянках продается американское пиво.
Сияла никелированными боками электрическая кофеварка. Под стеклом круглились бледно-розовые жирные сосиски. Подогретые, зажатые между ломтями поджаренного хлеба, они носят странное название — «горячие собаки».
— Кока-кола, пожалуйста, — сказал я.
Не знаю, из чего делают в Соединенных Штатах эту, столь разрекламированную, темно-коричневую пенистую жидкость. Существует шутка, что предприимчивые бизнесмены нашли способ фабриковать ее из отходов нефти с примесью сахарина. И тем не менее в жаркую погоду, в соединении со льдом, это совсем недурной напиток.
Бармен поставил передо мной маленькую бутылку с огромной надписью: «Кока-кола» — и граненый, толстостенный стакан, наполовину наполненный кубиками льда. Рядом со стаканом легла соломинка в обертке из папиросной бумаги.
Я надорвал бумагу, сунул прозрачную, искусственную соломинку в лед. Опорожнив бутылочку в стакан, стал сосать горьковато-сладкую жидкость.
— Жарко у вас здесь, — сказал я.
— Жарко, сэр, — согласился буфетчик.
— Далеко отсюда до ближнего причала?
— Не так далеко, меньше мили.
— Скажите, пожалуйста, откуда произошло название вашего бара?
Он вскинул на меня насторожившийся взгляд.
— Это был корабль.
— Не тот ли, который ходил в Советский Союз в военное время?
— Тот самый. Хозяин плавал на «Бьюти оф Чикаго»… Еще кока-кола, сэр?
— Нет, спасибо… — Я смотрел, как остатки напитка становятся все светлей и светлей среди медленно тающих льдинок.
Мне уже не хотелось пить. Мне все больше хотелось по-настоящему втянуть его в разговор.
— Очень интересно! — сказал я, тщательно обдумывая очередную фразу. (Я свободно читаю по-английски, но вести живой разговор значительно труднее.) — И ваш хозяин участвовал в походе в Россию?
Опустив голову, бармен тщательно вытирал полотенцем стопку.
— Рассказать вам эту историю, сэр? — Он поднял голову. В его глазах я прочел робкий упрек. Он заговорил монотонно и быстро, словно повторяя заученный текст: — Дул жестокий норд-ост, когда «Бьюти оф Чикаго» вышла из филадельфийского порта и взяла курс на Кольский залив. Немногие решились бы принять участие в этом безумно смелом предприятии кучки американских моряков… Мистер, вы обратили внимание, что у нас в баре совершенно нет мух?
— Нет мух? — переспросил я, подумав, что не понял вопроса.
— Да, мухи поиздыхали все сплошь, слушая этот мой рассказ — раз сто все одно и то же!.. Вы видите, я парень веселый, тоже умею шутить… — Никакой веселости не было в его полном подавленного раздражения тоне. — А может быть, вы лучше просмотрите «Тайну мурманского негра»? Великолепный цветной фильм, с Оливией Хаксли и Майклом Гудом в главных ролях. Уверяю вас, не могу рассказать больше того, что показано на экране. Когда погибла «Бьюти», мне было пять лет.
— А разве есть такой фильм?
Он пригнулся к стойке, опершись на раздвинутые локти. Уже явно укоризненное, презрительное выражение было на его оживившемся лице.
— Слушайте, мистер, вам меня не поймать! Вы не собьете меня с толку, даже если просидите здесь до закрытия бара!
Я вынул из кармана и положил на стойку непочатую коробку папирос. По алому картону летел, огибая земной шар, нарядный, выпуклый спутник.
— Русские сигареты! — сказал я. — Берите, закуривайте!
Раскрыв коробку и приподняв звонкую серебряную бумагу, он с любопытством взял папиросу.
— Да нет, — сказал я. — Берите все. Я запасся ими в Москве.
Он всматривался в меня, держа папиросу в пальцах.
— Вы русский? — спросил он недоверчиво, будто не я, а ангел небесный сидел перед ним.
— Конечно. Я турист из Советской России.
— А я думал вы шпик! — Он радостно захохотал. — Честное слово, я принял вас за шпика. Проклятые ищейки заходят иногда, подбивают на откровенность… Видите ли, босс проверяет меня после того, как однажды… А бывает и другое: те, кто видели фильм, цепляются, начинают ругаться…
— Уверяю вас, — сказал я, — я ничего не знаю о фильме, а история «Бьюти» крайне интересует меня. Нельзя ли поговорить с самим хозяином бара?
— Поговорить с боссом? — Он бережно опустил папиросы в карман: — Спасибо, покурю вечером с друзьями… Да ведь вы только что встретились с ним! Видели зеленую «Комету» около входа? Вам стоило лишь открыть дверцу, сесть с ним рядом, завязать разговор, как вот сейчас со мной. — Он чистосердечно расхохотался собственной шутке. — А вообще, сэр, повидаться с ним сейчас не так просто. Не то что в прежние дни, когда сам он стоял за прилавком. Тогда многие приходили сюда специально — взглянуть на него, и каждый выпивал стаканчик-другой.
Звякнул дверной колокольчик. Вошли двое — с обветренными лицами, в измятых, поношенных костюмах. Не присаживаясь, выпили по картонному стаканчику кофе, молча расплатились, так же молча ушли.
— Какие-то приезжие, — сказал бармен. — А вообще, видите, дело стоит. Устроили нам что-то вроде бойкота. Должно быть, из-за этого фильма. Но боссу-то теперь все равно. Вот повезло человеку! Да, извините! — Он схватил одну из бутылок, придвинул две стопки: — Выпьемте по случаю нашего знакомства? Я угощаю.
— Спасибо, — сказал я. — Но прошу вас, говорите медленнее: мне трудно следить.
— Хорошо. — Он выпил стопку, продолжал, чеканя каждое слово: — Сэр, интерес к вашей стране растет с каждым днем. Ну а дельцы стараются обратить этот интерес в свою пользу. Ну босс и откопал свой старый комикс, предложил в Голливуд.
— Комикс? — переспросил я.
— Да, комикс, который печатался в газете из номера в номер под фамилией босса… В Голливуде клюнули на это, дали ему кругленький капитал за право постановки «Тайны мурманского негра».
— А при чем здесь Мурманск? — перебил я. — Дело происходило совсем в другом месте.
Но бармен продолжал говорить. Он стал вдруг очень красноречивым. Он излагал содержание фильма, то и дело поглядывая на меня. Было трудно понять многое из его убыстрившейся речи. Но даже то, что я разбирал…
— Постойте! — перебил я опять. — Если я правильно вас понимаю, все показанное в этой картине — бессовестная, злобная ложь.
— Бессовестная ложь?
Ему жалко было прерывать пересказ кинособытий, о достоверности которых он решил, очевидно, узнать у меня. Но он замолчал, многозначительно взглянул на меня, сжав губы и приложив палец к кончику носа.
