Эрл Гарднер - Лжесвидетельствующий попугай
– Я приму его, – решил Мейсон, – только ему придется обождать минут десять. Посмотри на него, Делла, и отведи в юридическую библиотеку, пусть он там посидит. И принеси мне утренние газеты. Это, если тебе неизвестно, дело с большой буквы... Не задерживайся. Обожди, у меня тут есть одна сегодняшняя газета.
Мейсон потянулся за утренней газетой и уронил со стола папку «Важной корреспонденции, оставшейся без ответа», даже не заметив этого.
Отчет об убийстве Фраймонта Сейбина почти целиком занимал первую страницу газеты, на второй и третьей были помещены фотографии с места происшествия. Глядя на убитого, можно было понять, что это незаурядный и волевой человек.
Автор материала об убийстве знал как подать материал, чтобы возбудить читательский интерес. Фраймонт С.Сейбин, эксцентричный мультимиллионер, последнее время отошел от дел, когда-то начатых им, и передал их в ведение своего сына, Чарльза Сейбина, а сам превратился в затворника. Иногда он отправлялся путешествовать в старой, не слишком комфортабельной, но надежной и маневренной машине, останавливался в кемпингах, знакомился с туристами, рассуждал о политике, обменивался взглядами на жизнь. Никто из его дорожных знакомых не догадывался, что этот застенчивый человек со спокойными серыми глазами в простом поношенном костюме – владелец многих миллионов долларов.
Порой он неделями бродил по книжным магазинам, заходил в библиотеки, обитая в царстве ученой абстракции, в том нереальном мире, который воссоздавали книги.
Библиотекари принимали его за отставного клерка.
Последнее время он часто бывал в своей охотничьем домике в горах, стоящем на поросшем соснами склоне горной цепи, неподалеку от бурной реки. Там он мог, вооружившись морским биноклем, часами сидеть на пороге, наблюдая за жизнью птиц, приручая белок и бурундуков. В уединении он читал книги и наслаждался одиночеством.
В шестьдесят лет он являл собой странную фигуру, так как редко кто способен отказаться от всего того, что дают деньги и положение в обществе. Человек с почти неограниченными материальными возможностями, он не был филантропом, считая, что милостыня развращает людей. Каждому дано достичь успеха, будь у него на то желание и настойчивость. А если человек привыкает полагаться на внешнюю помощь, у него постепенно ослабевает сила воли.
Газета опубликовала интервью с Чарльзом Сейбином, сыном убитого, в котором тот пытался объяснить отцовский характер. Мейсон прочитал материал с большим интересом. Сейбин считал, что жизнь – это постоянная борьба, от которой лично он никогда не отказывается. По его мнению конкуренция, и соревнования вообще, вырабатывают характер. Победа имеет значение в том смысле, что она фиксирует достижение намеченной цели. Поэтому победа, достигнутая с помощью других людей, утрачивает ценность, переставая быть очередной вехой на пути прогресса.
Старший Сейбин завещал миллионы долларов на благотворительные цели, но при этом оговорил, что они предназначены лишь для людей, не способных участвовать в жизненных сражениях – для инвалидов, престарелых и больных. Тем, кто может продолжать борьбу за существование, Сейбин ничего не предлагал. Право на существование, по его мнению, не даровалось свыше, а завоевывалось. Таким образом, если ты лишал человека этого права, ты тем самым отнимал у него возможность выжить.
Делла Стрит вернулась в кабинет Мейсона как раз когда Мейсон дочитывал газетную страницу с интервью.
– Что скажешь? – спросил Мейсон.
– Он интересный человек, – ответила она. – Разумеется, он очень переживает гибель отца. У него своего рода шоковое состояние, но отнюдь не истерика и не показное горе. Он спокоен, собран и решителен.
– Сколько ему лет? – спросил Мейсон.
– Тридцать два или тридцать три. Прилично одет... Основное впечатление, которое он производит, это необычайное спокойствие. Тихий голос, приятный и четкий, холодные голубые глаза глядят спокойно и проницательно.
– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Внешне выглядит скорее скромно и строго?
– Да. Широкоплечий, скуластый, с твердым ртом. Похоже, он из тех, кто много работает головой. Типичный представитель.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Надо выяснить еще кое-какие подробности об убийстве.
Он снова принялся читать утреннюю газету, но вскоре отложил ее и недовольно сказал:
– Один Бог знает, сколько всякой чепухи примешивают к важным вещам, Делла. Не отличишь, где ложь, а где фантазия репортеров. Наверно, нужно просто прочитать заголовки.
Он снова вернулся к первой странице газеты и бегло прочитал статьи, обращая внимание только на факты, опуская словесную шелуху комментариев.
Рыболовный сезон на Гризли Крик открылся во вторник, шестого сентября. Вплоть до этого дня было запрещено ловить рыбу местным отделением общества Охраны живой природы. Фраймонт С.Сейбин отправился в свой охотничий домик, собираясь использовать самый первый день. По косвенным доказательствам полиция восстановила, что произошло в домике. По всей вероятности, он рано лег спать и поставил будильник на шесть тридцать утра. Поднявшись по звонку, он приготовил себе завтрак, собрал удочки и отправился на рыбалку. Возвратился он около полудня с хорошим уловом. Убили же его после этого. Но на основании найденных улик полиция затруднялась сказать, когда именно. Очевидно, убийство не было совершено с целью грабежа, поскольку в кармане убитого был найден бумажник с приличной суммой денег, на пальце остался бриллиантовый перстень, а в ящике стола была обнаружена дорогая булавка для галстука с очень крупным изумрудом.
Сейбина застрелили с близкого расстояния из небольшого крупнокалиберного револьвера неизвестного образца. Пуля угодила в сердце.
Охотничий домик был изолирован от других построек. Он находился примерно в сотне ярдов от проезжей дороги, идущей извилистой лентой. По ней проезжало сравнительно мало машин, а соседи Сейбина к нему редко заглядывали, зная, что он любит одиночество.
В домике находился любимый попугай Сейбина, которого он всюду возил с собой.
День за днем машины проезжали без задержки мимо, а в домике, скрытом за высокими соснами, неистово кричал попугай над безжизненным телом хозяина.
Лишь в воскресенье, одиннадцатого сентября, когда у реки уже собралось изрядно рыболовов, они заподозрили неладное. Уж очень странными были вопли попугая на фоне мертвой тишины в домике.
Первым на разведку отправился ближайший сосед Сейбина. Он поднял один из оконных ставней, увидел руку трупа на полу и неистово кричавшего попугая:
«Попка хочет кушать! Проклятье! Попка хочет кушать! Ты, дурак проклятый, знаешь, что Попка голоден?»
