Альберт Иванов - Мир приключений 1986
— Точно по уставу! — иронически заметил инспектор.
«Шевроле», проехав метров сто, остановился, загородив собой почти все шоссе. Мальчики изумились, видя, с какой быстротой инспектор и двое сотрудников выскочили из машины. Они поспешили выйти вслед за ними. «Москвич» был уже совсем близко. Филипп сразу заметил смутную тревогу на лице его водителя. В тот же миг инспектор шагнул вперед и поднял правую руку.
— Стой! — крикнул он негромко. Голос его был спокоен и тверд.
«Москвич» остановился. Водитель его высунул голову и как–то глухо спросил:
— В чем дело?
— Выйдите из машины! — сказал инспектор.
От него не укрылась смертельная бледность, покрывшая лицо мужчины в пиджаке кирпичного цвета.
— Что вы хотите?
— Доктор Стефан Ненов, вы арестованы! Выходите! Человек повиновался, не сказав ни слова.
— Надеюсь, знаете, за что? — тихо проговорил инспектор.
— Да, знаю… — так же тихо ответил человек. — Но сами видите, я его вез домой…
— Вижу! — ответил инспектор. — Суд примет это во внимание…
— Да… суд!.. — с горечью произнес арестованный.
Инспектор повернулся к Зарко:
— Выведи–ка мальчика из машины!
Зарко направился к «Москвичу». И в ту же минуту маленький Васко узнал своего двоюродного брата. Лицо его озарилось радостью, и он громко закричал:
— Зарко! Зарко!
Зарко открыл дверцу, и вдруг на глазах у него выступили слезы радости. Он крепко обнял своего двоюродного братишку и сделал то, чего раньше никогда не делал, — крепко и сердечно поцеловал его в щеку.
— Как мальчик? — обратился инспектор к врачу. — Он уже здоров?
— Вполне! — уныло кивнул тот. — Однако ему не мешало бы полежать еще несколько дней…
— Что точно с ним было?
— Сильное сотрясение мозга…
— И он находился в бессознательном состоянии?
— Да, около двадцати часов…
— Ого! — воскликнул инспектор. — Дело было действительно серьезным!
— К сожалению, да! — сокрушенно ответил доктор.
Инспектор обернулся.
— Васко поедет с мальчиками в «шевроле», а вы займите свои места… — сказал он помощникам.
— Ясно, товарищ майор!
— Доктор Ненов, вашу машину поведет один из моих помощников, вы поедете сзади… — обратился он опять к арестованному. — Через полчаса мы доставим вас в управление милиции, где вы дадите свои показания…
— Что ж, едемте… — вздохнул врач.
Вскоре «шевроле» тронулся. «Москвич» последовал за ним.
Инспектор повернулся к Васко и нежно погладил его по голове.
— Знаешь ли, дружок, где ты находился до сих пор? — спросил он.
Васко недоуменно уставился на него своими голубыми глазами.
— Ну, в больнице… — сказал он. — У дяди доктора…
Инспектор невольно улыбнулся:
— Хорошо там ухаживали за тобой?
— Да!
— Так… Так… И одна тетенька там была, да?
— Да!
— И один хороший мальчик? Был там мальчик?
— Да. Он остался там…
— Только мамы не было, но сейчас ты увидишь и маму…
Нет такого писателя, который бы сумел верно и со всей силой передать великую радость матери, которая вновь обрела свое потерянное дитя! За это даже не стоит браться.
Васко попал в такие крепкие объятия, на него обрушились такие бурные ласки, что инспектор, глядя на эту сцену, не на шутку встревожился.
— Гражданка, вы бы поспокойнее! — сказал он с раздражением. — Ребенок еще не совсем оправился… От таких ласк он, пожалуй, получит новое сотрясение…
Но мать, казалось, не слышала его и продолжала тискать и заливать ребенка слезами.
— Товарищ Пиронков, прошу вашего вмешательства!
Насилу удалось вызволить Васко из ее объятий. Когда мальчика уложили в постель, инспектор рассказал родителям, что перенес бедный мальчуган, и объяснил, что ему нужен полный покой в течение недели. Мать с перепугу снова ударилась в слезы:
— Ах, мой мальчик! Миленький мой!
— Говорил я тебе, что его найдут! — бормотал вне себя от радости Пиронков. — А ты знай ревешь!
— Ну, а теперь поедемте ко мне! — обратился инспектор к своим маленьким помощникам. — Узнаем, как мой малыш, а заодно и поговорим…
— А пост? — спохватился вдруг Зарко.
Табаков хлопнул себя по лбу:
— Ай–ай–ай!.. Опять чуть было не забыли! — смутился он. — Ну, конечно, сейчас мы распустим дежурных… А потом выдадим им Почетную грамоту!
Когда они вышли, во двор к Пиронковым уже стекались взволнованные радостной вестью соседи. Никогда еще Зарко не проходил на виду у всех с таким серьезным и гордым видом.
Доктор Стефан Ненов был одним из самых известных и уважаемых врачей Софии. Он заведовал клиникой при Высшем медицинском институте и был известен как автор ряда ценных научных трудов и одного учебника для вузов. Коллеги любили его за доброту и обходительность, а студенты — за его терпение и готовность повторять свои объяснения от начала до конца, сколько бы раз они его ни спрашивали. Это был исключительно чуткий и внимательный человек, относившийся одинаково хорошо и к больным, и к низшему медицинскому персоналу, человек, о котором говорили, что у него нет ни пороков, ни слабостей. Женат он был на тихой, приятной женщине, слывшей превосходной хозяйкой. Оба очень любили своего тринадцатилетнего сына Николая, неизменного отличника, приносившего им много радости. Доктор вел спокойную, хотя и несколько однообразную жизнь, но был доволен своей судьбой и ничего больше не желал. Все свободное от работы время он проводил у себя на даче близ Софии, где отдыхал, читал, работал, занимался садоводством — поливал посаженные им цветы, разводил клубнику и прочее.
Дача и заставила его купить машину. Поезда, которыми он до этого пользовался, были для него не очень удобны — он терял много времени и нередко опаздывал на работу. Поистине легковая машина была ему очень кстати. Благодаря ей он стал хозяином своего времени, перестал зависеть от расписания поездов и мог выезжать и возвращаться, когда хотел. Экзамен на получение шоферских прав не затруднил его — он шутя усвоил теорию и, пройдя практику, добился довольно хорошей техники и стал спокойно, уверенно водить машину.
Так родилась та страсть, которая имела для него столь тяжелые последствия.
Поначалу доктор Ненов пользовался своим «Москвичом» довольно редко — лишь в случае особой необходимости. Но мало–помалу, сам того не замечая, он стал увлекаться, и вскоре легкое увлечение перешло в настоящую страсть, как говорят старые шоферы, в кровь его проник бензин. Все сильней и сильней захватывал его плавный ход его «Москвича»; порой даже во сне доктор видел перед собой бегущие вдаль белые ленты дорог. Сперва весьма осторожный, он стал теперь все больше увеличивать скорость. Чем быстрее неслась машина, тем моложе, жизнерадостнее и свободнее казался себе ее водитель. Он мог часами — без цели, без направления — мчаться по манящей глади шоссе, проносясь вольной птицей мимо зеленых лугов и полей, мимо синих озер — все дальше и дальше…
