Сергей Гомонов - Душехранитель
Ребята забарахтались в песке.
— Сашкин! — Людмила подскочила к ним, подняла обоих на ноги, стала осматривать Сашу, а потом сделала замечание незнакомому мальчику: — Осторожнее же надо! Ты ведь уже большой, зачем поехал, когда он еще не встал?
— Я соскользнул…
— Беда мне с тобой, Дюша! Беда! — посетовал мужской голос.
Люда обернулась. К мальчишке подошел мужчина и отряхнул на нем одежду.
— Извините, — сказал он Людмиле. — За ними не уследишь…
— А все же следовало бы… — проворчала та, но раздражение прошло, и няня улыбнулась ему. — Сын?
— Племянник. Решил потратить время, общаясь с юным поколением. Ведь знаете же: чтобы узнать все о каком-то народе, достаточно приглядеться к его детям…
— А вы что, иностранец?
— Да нет. Боюсь, что это вы — иностранцы.
В его темных глазах заплясали чертики. Люда подозрительно оглядела его и вернулась к своей собеседнице, не сводя глаз с Саши.
Незнакомец присел на корточки и о чем-то заговорил с мальчишками. Саша смеялся и с явной симпатией отвечал мужчине. Люда успокоилась: сын Гроссманов никогда не ошибался в людях. Она убеждалась в этом уже не раз. И если уж Саня выбрал этого человека, то, несмотря на необычность, тот, скорее всего, неплох.
Племянник Дюша вскоре убежал от них резвиться на каруселях, а Саша и Дюшин дядя уселись в песке и принялись, болтая, что-то лепить. Саша то и дело бегал с пластмассовым ведерком к фонтану, а незнакомец, оставаясь один, щурил глаза и в лучах вечернего солнца поглядывал на Людмилу. Она смущенно улыбалась и отворачивалась. Неужели?.. Но она такая некрасивая… На нее никогда не заглядывались мужчины, а этот проявляет интерес. Люда краснела и отвечала бабульке невпопад. Впрочем, та была слишком занята монологом о своей жизни, чтобы заметить ее невнимание.
— Это маманька твоя? — спросил Сашу дядя Дима (они уже успели познакомиться и найти общий язык).
— Не-а… — ответил мальчик, аккуратно собирая ладошками песок и формируя из мокрой кучки нечто похожее на конус. — Это тетя Люда. Мама работает…
— Видели мы, как «работает» твоя мама… — пробормотал в сторону Дмитрий и помог Саше нарастить постройку. — Ты неплохой созидатель… архитектор…
— А что это?
— Тот, кто строит дома.
— Мы что — строим дом? — с сомнением в голосе осведомился мальчик, изучая то, что они создали совместными усилиями.
— А как же!
— Я думал — замок…
— Вот так всегда: постройку бросаем на полпути… А все почему? От недопонимания целей…
— Я хочу построить замок.
Саша зажмурил один глаз от светящих в лицо солнечных лучей и задорно поглядел на Дмитрия. Тот, скорее невольно, чем сознательно, протянул руку и взъерошил золотисто-русые волосы мальчишки. Он думал о своем и не слышал ребячьей болтовни.
— Что говоришь? — переспросил Дмитрий, возвращаясь к реальности.
— Я хочу построить замок. А ты?
— А я — башню. Башню старого дракона.
— Мне нравятся драконы. Они красивые, — Саша деловито полил песок остававшейся в ведерке водой. — А как сделать башню дракона?
— Чем выше, тем лучше.
— Выше тебя?
— Выше неба.
— Ну ничего себе! — восхитился мальчик, однако прагматик взял в нем верх над романтиком: — Нам песка не хватит…
— Не хватит, — признал Дмитрий. — Вот так суровая реальность разбила наши с тобой хрустальные мечты, племянничек… Что ж, зато потом это кое-кому пригодилось…
Саша засмеялся. И все-таки башня получилась на славу: почти с него ростом, витая, утончающаяся кверху… Половина гуляющих в парке собралась возле их творения.
— А теперь — смотри! — шепнул Дмитрий, заставляя Сашу отвернуться вместе с ним от посторонних людей и ловким жестом фокусника доставая изо рта маленькую черную фигурку. — Узнаешь?
Саша подставил ладошку:
— Дракончик?
— Посадим его… вот сюда! — и мужчина водрузил статуэтку на вершину песчаной башенки. — Хоть так у нас что-то получилось…
— Такой красивый! — восхитился ребенок.
— И потому я дарю его тебе.
— Спасибо.
Саша сел в песок и, завороженный, уставился на башню. Людмила не выдержала — подошла к ним, раздвигая собравшихся у песочницы людей.
— Как вам наша Вавилонская башня, тетя Люда? — воскликнул Дмитрий.
— Это та, где жил Тутанхамон? — уточнила она, мягко говоря, слабо знакомая с древней историей.
Дмитрий расхохотался:
— Угу! Вместе с Нефертитей!
Кто-то из родителей засмеялся, и Людмила насупилась:
— Сашкин, нам пора домой. Мы очень долго гуляем, а ты голодный.
— Я не голодный. Дядя, а ты завтра придешь?
— Ну еще бы! Цапай! — Дмитрий вложил в ручку мальчика обсидиановую фигурку и стал озираться в поисках своего племянника.
А вечером, когда Саша, по всем правилам, должен был уже спать, Рената услышала в его комнате голоса. Это заставило ее обомлеть, ибо что-то очень знакомое доносилось из спальни сына.
Женщина тихонько подкралась к двери и прислушалась.
— Задержи ее, Фирэ! — нарочито хриплым, подражающим мужскому, голосом кричал Саша.
Затем раздалось какое-то цоканье. Рената осторожно заглянула в щелочку и увидела: Саша играл, сидя на пушистом коврике возле пирамидки, сложенной из разноцветных кубиков конструктора. В одной руке он держал маленькую пластмассовую куколку, в другой — что-то черное. Куколка взбиралась с Сашиной помощью на пирамидку, черное нечто преследовало ее.
— Остановись! — завопил мальчик, подразумевая, что это слова того непонятного черного в его правой руке. — Танрэй! Никто не причинит тебе зла, разве ты не понимаешь этого?! Ал вернется, и в следующий раз он будет другим! Настоящим!.. Клянусь тебе! Я сделаю все!
Куколка оказалась на вершине.
— Нет! Не надо! — Саша задыхался. — Подожди!
— Лучше так… — звонко добавил он (за куколку).
— Стой! Сестренка! Я не стану неволить тебя! Клянусь памятью Оритана, клянусь нашим общим «куарт»! Ты не увидишь меня больше! Не делай этого!
— Пусть лучше будет так…
Саша вскрикнул, выронил из рук обе игрушки и, зажав голову руками, скорчился на полу в мучительных рыданиях.
— Мама! Мама… — стонал он.
Рената уже вбежала к нему, подхватывая Сашу на руки и плача.
— Не уходи! Не бросай меня опять! Мама! — он вцепился в ее шею с такой силой, что Ренате стало больно.
Цепочка защемила кожу, но женщина лишь прикусила губу и закрыла глаза. И высилась, уходя в небо, перед ее внутренним взором громада Великой Пирамиды…
