Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

Он свернул за угол здания, когда над улочками разнёсся жуткий крик. Флетчер попятился.

В тусклом свете фонаря на дороге лежало тело Грегори. Его дорогая подбитая мехом мантия была безжалостно разорвана на груди. Кровь толчками вырывалась из ран на теле парня, окрашивая лужи вокруг. Огромный медведь с красными когтями встал на задние лапы и взревел, возвышаясь над неподвижным Грегори. Золотые звериные глаза сосредоточились на перепуганном Флетчере. Мускулы животного пришли в движение. Передние лапы опустились на землю, чиркнув по мокрой брусчатке.

Наземникус выронил чемодан и побежал.

Волшебная палочка лежала у него в кармане, но достать её — значит остановиться. Остановиться — значит умереть, быть сожранным медведем.

Наземникус поскользнулся, налетел на выставленный у крыльца безликого дома котёл с отбросами.

— Кто-нибудь! Помогите!

Он оглянулся, увидев настигающую его громаду мышц и бурого меха. Опрокинутый котёл был смят медвежьей лапой точно фантик.

Пробежав ещё несколько фасадов, Наземникус упёрся руками в дверь букмекерской конторы. Он замолотил кулаками по дверному полотну, отчаянно зовя на помощь. Преграда перед ним качнулась вперёд, и он нырнул головой под ноги владельца конторы.

— Ах ты ж клятый попрошайка!

— Он там! — просипел Наземникус, нащупав волшебную палочку. — Там… — прохрипел Флетчер, тыча пальцам в темноту проулка.

Вот только в ней никого не было.

— Меру надо знать, когда имеешь дело с Огденским, — презрительно сказал хозяин конторы и толчком колена выставил Наземникуса за пределы крыльца.

Флетчер прижался спиной к захлопнувшейся двери и напряжённо прислушался. Отдалённые голоса, шорох ветра, гул собственного сердца… Но никакого рычания или звяканья когтей было не слыхать.

— Почудилось.

Наземникус вытер пот со лба и отряхнул сюртук от налипшего мокрого снега. Шляпа свалилась с головы где-то по дороге, но больше всего Наземникуса волновала судьба чемодана. Он побрёл по переулку, перебирая в уме выпитое за вечер. Такого с ним не бывало. Да, он выпадал из реальности на пару дней, когда перебарщивал с прогорклым сидром…

И тут впереди в островке света, лившегося из окна дома, показался раздавленный котёл. На его боку отчётливо виднелись глубокие отметины в виде следов от когтей.

Комментарий к Глава 7 — Наземникус Флетчер

Увидимся через неделю :)

========== Глава 8 — Крёстный ==========

7 января 2000 г.

Гарри полтора года морально готовился к важнейшему шагу в жизни — стать лучшим в мире крёстным для Тедди Люпина. Он подошёл к получению нового «звания» с максимальной серьёзностью, как к первоочередному заданию, спущенному сверху и подлежащему немедленному и беспрекословному исполнению. Сэвидж так и говорил: «Сосредоточьтесь на миссии и сделайте всё от вас зависящее, чтобы граждане Британии могли спать спокойно».

— А вдруг я что-то запорю? — переживал Гарри в день «икс». От волнения серебряная ложка (1) едва не выскользнула из вспотевшей ладони. — Вдруг Тедди раскапризничается у меня на руках?

Андромеда поправила внуку воротничок крестильной рубашки.

— Тедди тебе доверяет и будет вести себя примерно. Правда, милый?

— А если, — понизив голос до шёпота, пробормотал Гарри, — он начнёт превращаться во время церемонии? А если напугается? А если я его уроню? А если…

— Всё пройдёт гладко, — сказала миссис Тонкс. — Сегодня юный мистер Люпин настроен благодушно.

В конечном итоге страхи Гарри не подтвердились. Всё прошло гладко в милой церквушке в Годриковой Впадине — месте, где магглы давно ничему не удивлялись.

И вот полчаса спустя Тедди восторженно лепетал что-то, сидя на руках у героя Магической Британии, ставшего самым счастливым крёстным на свете для сына Ремуса и Нимфадоры.

Гарри был частым гостем в Бери-Сент-Эдмундсе, а гора игрушек в детской дома Блэков всё росла и росла. Он немного ревновал: любимой игрушкой Тедди стал единорог Гермионы, так что ни плюшевая сова, ни восхитительный поющий лунтелёнок из фетра с огромными глазами-бусинами, ни набор резиновых гномов (производитель обещал, что они выдерживают до ста тридцати пинков и пары сотен щелбанов) не могли потеснить лидирующую позицию подарка Гермионы. Гарри возлагал большие надежды на кубики, которые пыхтели и отращивали хвосты как настоящие ящерки, и опасался, что не утерпит до Пасхи и подарит их раньше.

Гарри старался навещать Тедди по выходным, но на сей раз ему удалось наведаться в Бери в пятницу. Неделя в академии выдалась тяжёлой, так что он был рад отвлечься и посвятить свободное время крестнику: построить друг другу забавные рожицы, устроить поединок между гномами, привести короля-единорога на Величественную гору подушек, обогнув море-Одеяло…

Кричер чинно поприветствовал Гарри и пропустил в дом.

— Надеюсь, я не помешал?

— Мистер Гарри всегда в радость хозяевам. Госпожа Андромеда в гостиной. У нас тут дорогие гости, — проскрипел домовик, расправляя на вешалке мантию. Последние слова были произнесены тем самым ядовитым тоном, с которым несколько лет назад, когда Сириус был ещё жив, Кричер приветствовал фениксовцев на Гриммо. — Следуйте за мной, мистер Гарри.

— Может, я зайду в другой раз? Я точно не помешаю?

— Точно, точно, — настойчиво приговаривал Кричер.

Годы брали своё. Эльф Блэков передвигался неспешно, степенно. Пуха в ушах Кричера стало меньше, а морщин на лице вокруг рыльца, наоборот, больше. Гарри двигался с ним нога в ногу, нарочно замедляя шаг, чтобы не обременять его.

— Послушай, Кричер, а где же портреты Блэков? Я думал, вы развесите их на самом видном месте.

— Хозяин разместил их в кабинете, — ответил домовик. — Рядом с гобеленом. Кричер как раз его штопал, когда мистер Гарри объявился на пороге.

— Ого! Ты его чинишь?

— Кричер попросил дозволения. Мастер Тедди хоть и кукушонок, а всё же блэковской крови. Его место на фамильном гобелене! Так заведено! Чтобы он там появился, надо все дыры залатать и зачаровать полотно так, чтобы оно опять живым стало. Это сейчас оно будто мёртвое, раненое. Человеческие глаза не видят, а эльфийские всё подмечают. Магия сквозь дыры вытекает…

— Кукушонок, значит? — прищурившись, переспросил Гарри.

Кричер с опаской покосился на него в ответ.

— Не стоило Кричеру языком молоть. Хозяин узнает и будет недоволен.

— Не узнает, — пообещал Гарри.

Они дошли до гостиной — просторной комнаты с большим камином, в котором весело трещали поленья. На диванчике напротив очага сидели сёстры Делакур — впрочем, по отношению к Флёр это было не совсем верно. Она уже давно носила другую фамилию.

— Вот так встреча! — воскликнула она без малейшего акцента.

Андромеда вслед за ней поднялась из кресла.

— Простите, что без предупреждения. Как снег на голову.

— Глупости, проходи, Гарри, — добродушно сказала миссис Тонкс. — Тебе в этом доме всегда рады. Присутствие смелого мужчины украсит любую женскую компанию.

Гарри не видел, чем его уставшая после занятий физиономия могла украсить собрание трёх ослепительных волшебниц. Все три заговорили одновременно:

— Tu as froid? (2)

— Сегодня довольно холодно.

— Садись у камина.

Гарри сел и подставил ноги ровному теплу. Согревающие чары выходили у него не так хорошо, как оглушающие, парализующие или отталкивающие. Вообще-то почти никак. В коттедже, который он купил в Годриковой Впадине в прошлом году, камин топился без передышки. Гарри подозревал, что разорится на дровах, если зима не вернётся к привычным для января температурам. В Лондоне даже Темза замёрзла. И это после новогодней слякоти — чертовщина какая-то.

— ‘Гегулус пошёл за Тедди, — проворковала Габриэль.

— А ты когда приехала?

— Буквально на днях. Жаль, что не удалось п’гибыть к Новому году.

Француженка была одета так, словно впорхнула из весеннего сада, где только что отплясывала с нимфами фарандолу. На ней была кремовая блузка, определённо больше подходящая для носки в жару. Под тонкой материей обозначились бретельки сорочки. Широкий ремень. Светлая юбка. Слишком смело для британской волшебницы, но в самый раз для уроженки Лазурного побережья. Дополняли образ младшей Делакур струящиеся по плечам пряди золотых волос, нарочито небрежно выбивавшиеся из высокой причёски. Сначала Гарри поразился, как ей не холодно, но после минуты невольного оценивания красавицы ему самому вдруг стало душно.