Карочка — <a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="1566607b7b6c387367607c615578747c793b6760">[email protected]</a> - В день, когда магия замрет
И с этими словами, схватив кузена за шкирку, Гарри рывком поднял его на ноги. Джессика, Рон и Гермиона ошеломленно смотрели на него.
— Гермиона, Дежссика, обработайте Малфоя, чтобы он забыл, что этот жирдяй ему разболтал.
Девчонки резко бросились к слизеринцу и спустя пару секунд он уже шел на завтрак, забыв, зачем завернул в этот уголок. Гарри же ткнул палочкой в Дадли и тот, как ошпаренный дернулся.
— Иди вперед, — жестко сказал Гарри.
Дадил послушно пошел в большой зал, время от времени дергаясь, чувствуя острые тычки Гарриной палочки. Вскоре они оказались у дверей в большой зал. Гарри распахнул двери и схватив Дадли за рукав потянул его внутрь. Ученики завтракали. Болтая, но увидев процессию у входа, уставилась на нее.
— Всем внимание! — крикнул Гарри, заставляя обернуться к себе уже всех, сидящих в этом зале, — Посмотрите на него! — он дернул Дадли вперед, показывая его всем, — Его имя Дадли Дурсль и он мой кузен! А еще он ПРЕДАТЕЛЬ!
О залу пробежал шепот, некоторые стали показывать на Дадли пальцем. Преподаватели всполошились, профессор МакГонагалл приподнялась на своем месте.
— Он продавал информацию мистеру Малфою, — все обернулись к Драко, который сложил руки на груди и уже набрал воздух, что бы крикнуть: «не правда», но не успел, — за бутылку виски! Мистер Малфой, можете не доказывать нам ничего — то, что ваш отец — пожиратель смерти и вы передаете ему все, что только можете узнать, знают все. Но с сегодняшнего дня… Дадли. Признаешься ли ты, что продавал информацию Малфою?
Дадли молчал.
— Я спросил тебя, Дадличек, — протянул Гарри, — ты признаешься? Тебе не поздоровится в любом случае, а так ты и его заставишь пострадать.
— Да, я продавал ему информацию, — отчеканил Дадли.
— Что ж… — Гарри усмехнулся, — С сегодняшнего дня я объявляю, что Драко Малфою запрещается отправлять письма.
— Драко Малфой теряет значок старосты, — поддакнула профессор МакГонагалл, — И место в команде Слизерина.
Малфой сидел белый как полотно. Его, полный ненависти взгляд, скользил от Гарри к Дадли и обратно.
— А теперь вернемся к Дадли, — напомнил Гарри, — с этого дня ему запрещено покидать свою гостиную. С этого дня ему нельзя отвечать ни на любые вопросы. С этого дня, Дадли, — он обернулся к кузену, — я буду следить за тобой. Еще один поступок в районе этого и ты узнаешь, что значит иметь кузена волшебника.
— Ха! — усмехнулся Дадли. — С какой стати? Чего мне боятся? Ты никогда не поднимешь на меня руку! Это я бил тебя с самого детства.
— Что ж, моя очередь, — отчеканил Гарри, — Мы собирались завтракать, не так ли?
Гарри протянул руку, и содержимое тарелки Дадли поднялось в воздух и, пролетев весь зал, приземлилась прямо на своего хозяина. Тот тупо хлопал глазами, а сидящие в зале истерически засмеялись.
— Вот ты и позавтракал, — холодно отметил Гарри и, схватив его за рукав, потянул его вон из зала. Пересек пару коридоров и оказался у портрета Толстой Леди.
— О боже, Гарри, что с ним? — воскликнула она.
— Он — предатель, — только и сказал Гарри, — Свобода.
Портрет отъехал в сторону и Гарри потащил Дадли дальше. Распахнул дверь в апартаменты Дурслей и впихнул Дадли туда. Дядя Вернон, пытающийся вникнуть в суть прошлогодних Ежедневных Пророков уставился н них сначала ошеломленно, но потом ело лицо побагровело. Тетя Петунья бросилась к своему «пусеньке», узнать, что случилось.
— Что происходит? — взревел дядя Вернон, — Какого черта мой сын весь черт знает в чем? Отвечай, наглый мальчишка!
— Та, видимо, когда я привез вас сюда, я забыл кое-что уяснить, — терпеливо начал Гарри, — Хогвартс это МОЙ дом. Это не Тисовая улица, это даже не обычная английская школа — это МОЙ МИР. МИР, где идет ВОЙНА. Война, которую ВАМ не понять! Которую мы ведем за ВАШЕ спокойствие!
— Не смей повышать на нас голос! — взревел дядя Вернон, — Да мы же…
— Не надо мне говорить об ваших заслугах! — вышел из себя Гарри, — Ни о вашей заботе и попечении! Это смешно! День за днем тогда я жил, мечтая о ночи, что бы лечь в Неудобную постель и ЗАБЫТЬСЯ! О боже, не научись я освобождать свою память от боли унижений, я сошел бы с ума! И не говорите мне о своих заслугах! Я вернул свой долг, забрав вас сюда! Я спас вас от не минуемой смерти! Все! Я больше ничего вам не должен! И теперь ВЫ послушаете МЕНЯ, потому что я, черт возьми, здесь ГЛАВНЫЙ, а не вы! Здесь я знаю всех, а вы никого! Здесь выслушают меня, а не вас! Так что поперхнитесь своими оскорблениями, потому что ваш сын — предатель! Это вы сделали из него предателя! Вы слишком слепы к нему! Да он продал ценную информацию за БУТЫЛКУ ВИСКИ!
— Дадличек, ты?… — пролепетала Тетя Петунья.
— Ты лжешь! — крикнул Дядя Вернон. Дадли молчал.
— Зачем мне лгать? — взмахнул руками Гарри, — я не Дадли, что бы сбрасывать свою вину на других!
— Хватит оскорблять нашего сына, гаденыш! — крикнул дядя Вернон.
— Следите за выражениями. Моих силах сейчас посадить вас на хлеб и воду. Дадли вот теперь запрещено покидать гостиную.
— Я не боюсь, тебя, мальчишка! — побагровел мистер Дурсль.
— И я! — вдруг обрел дар речи Дадли, — Все еще не боюсь.
Гарри не ответил. Он взмахнул рукой и кровати дяди и кузена лишились перин, подушек и одеял, обнажив деревянные балки.
— Хотите еще что-нибудь сказать? — спросил Гарри, — Нет? Что ж, спокойной ночи.
И, развернувшись, он ушел, напоследок хлопнув дверью.
Глава 11. Спокойствие, только спокойствие…
Когда Гарри влетел в большой зал, то, естественно, там уже никого не было. За то время, пока он носился с этим Дадли, завтрак успел закончится. А сейчас, наверное, уже идет первый урок. Черт. Что там по расписанию? Защита? Тем лучше. Можно излить ту ярость, которая бушует в нем сейчас. Гарри тряхнул головой. Предатель. Этот жалкий жирдяй, который позволял себе все, что нормальный человек никогда бы себе не позволил, который ничего не знает об этом мире и не представляет, ЧТО он совсем недавно сделал, да как он смеет… как он только смог… Гарри просто молнией влетел в кабинет защиты и, буркнув: «извините» возмущенной Грандж, встал рядом с Роном.
— Поттер! Что вы себе позволяете? — вспыхнула Аркетия, стукнув указкой по своему столу, — Двадцать отжиманий!
