Виктор Потиевский - Мертвое ущелье
Крюгер привычным движением рванул из кобуры «парабеллум», но зверя уже не было, он исчез...
Штурмфюрер еще долго стоял с пистолетом в руке, вслушиваясь и всматриваясь в ночную мглу, но все было тихо. Тогда он вернулся в блиндаж и сел, потрясенный этим неожиданным явлением дьявола или видением. А может быть, это был волк? Нет, слишком уж огромные глаза — глаза дьявола! И беззвучное появление... Может быть, ему просто почудилось? Надо будет завтра осмотреть почву, может, остались следы... О, майн гот!.. Неужели еще и русские дьяволы охотятся за ним? Местная нечистая сила. Да, он верит в своего бога и в фюрера. И бог — Христос — на его стороне. Потому что он — солдат великой нации, которая принесет порядок на эту дикую землю... Но откуда и зачем он появился здесь, этот дьявол? А может, все-таки, зверь?.. Пальцы Крюгера дрожали. Он достал зеркальце и глянул в него. Лицо его было совершенно белым.
Так до утра он и не смог уснуть. Сидел при тусклом, направленном свете маленькой лампочки, перечитывая инструкции, материалы с описанием местности этого побережья и тайги. Потом помолился, прося всевышнего послать ему военную удачу и главное — живым вернуться, уплыть на подводной лодке с этого побережья. Достал свою протестантскую библию в красивом миниатюрном издании и до утра читал, просматривал, перелистывал книги Ветхого завета, евангелие. Только перед самым рассветом, когда он поднял солдат и обоих отправил наружу для наблюдения, только тогда смог он уснуть...
18. ТЯЖЕЛЫЙ НОЖ ФОГЕЛЯ
Уже третий день старик Лихарев обдумывал план борьбы с фашистскими разведчиками, и ничего не мог придумать. Он хотел найти какое-то неожиданное решение. Надо было придумать что-то, чтобы врага застать врасплох, но ничего такого не получалось. Даже засаду в неожиданном месте не устроишь, потому что нельзя угадать, где и зачем они будут проходить в следующий раз.
Сначала он хотел устроить засаду при подходе к дому. Он застрелит немца, который придёт для наблюдения за ним. Но этот план не подходил, потому что другие фашисты услышат выстрел и будут на него охотиться. Правда, собаки не дадут им незаметно подойти. Но ведь он даже не знает, сколько их, этих немцев, там, на побережье.
Старик ходил по избе и волновался. С каждым днем, с каждым потерянным часом терялась надежда помешать фашистам выполнить порученное им дело. А дело наверняка было важным и связано с морем, с военным немецким и нашим флотом. В этом Иван Васильевич не сомневался. Он только не мог понять, что это за дело. Да это и не так уж важно знать ему. Главное — уничтожить, перестрелять этих разведчиков. Ведь он старый охотник, опытный стрелок и следопыт. Он застрелит их всех, пусть даже ценою собственной жизни.
После долгих раздумий он в конце концов решил устроить засаду вблизи базы немцев, там, возле холма, где, видимо, и располагается их землянка. Самый неприметный и удобный подход к склону холма как раз там, где он вел наблюдение в прошлый раз, где увидел одного из них. Там и надо устроить засаду, тщательно замаскировавшись. Идти надо затемно. В своём лесу он и ночью найдет дорогу, тем более здесь, на побережье, возле своего дома. Ночью они не следят за его домом и наверняка не шастают по тайге.
Сейчас около трех часов дня,— он посмотрел на ходики на стене,— вот сегодня ночью, за час до рассвета, и надо идти. А как рассветет, они обязательно выйдут из своего убежища. Тут он их и перещелкает.
За эти дни он так и не снял поставленную сеть. Очень уж не хотелось ходить под наблюдением этих гадов ползучих.
Он немало слышал о зверствах немцев, хотя сам и не был участником этой, второй войны с Германией. Но в Архангельске слышал такое, отчего кровь стыла в его жилах. Ну что ж... Он хоть немного, но заплатит им...
Пошел во двор за дровами — запасы кончались. Взял карабин и корзинку для дров. Собаки выскользнули, едва он отворил наружную дверь. Он направился к дро-вянику и только обернувшись заметил, как Белка, рыча, кинулась к ближайшим кустам ивняка. Помор бежал следом.
Старик Лихарев резко и сердито крикнул:
— Назад!
Но Белка уже скрылась за кустами.
— Назад, Помор! Назад, Белка! — еще более резко и зло крикнул он, и Помор остановился.
— Ко мне!
Собака неохотно пошла к дому, и, посадив Помора на цепь, он стал звать Белку, но она не появлялась. Все было тихо.
Старик оставил корзину, освободил Помора от цепи и, шепнув ему: «Иди рядом!» — осторожно стал двигаться вдоль стены своего дома к кустам с другой стороны. Карабин держал наизготовку.
Подобрался к кустам. Вместе с Помором обошел все кусты ивняка и не нашел ни Белки, ни следов ее или чьих-нибудь других. Да найти их там было и нельзя — высокая, негустая, уже пожухлая трава скрывала следы, не давая им отпечатываться на почве.
Но вот Помор замер, уткнувшись носом в землю, и вдруг заскулил...
Старик быстро подошел к собаке и, склонился над этим местом. На желтой траве ему удалось разглядеть несколько небольших пятнышек крови. Это была кровь Белки, потому и заскулил Помор... Прощай, Белочка... Кто же это сделал? Волки? Но она не пошла бы одна так смело на волка. Не бешеная ведь. Умная была собака. Значит, фашист. Они ведь знают, что собаки — это уши, и глаза, и чутье его, старика Лихарева. Вот и убрали одну. Прощай, Белочка... Но как же без выстрела? Умеют, сволочи. Уж как-то сумели... Собачка ведь не человек, ее и обмануть можно. Да и человека можно... Вот беда. Ну что ж... Надо теперь вдвое беречь Помора. Ни на шаг не выпускать из виду. Он — пес послушный, без разрешения никуда не убежит.
Ровно через сорок минут после этих событий Фогель подполз к штурмфюреру, наблюдавшему в бинокль за побережьем.
— Ефрейтор Фогель. Штурмфюрер, разрешите доложить?
— Да.
— Удалось убрать одну из собак охотника.
— Докладывай.
— Я наблюдал за его домом, когда он вышел за дровами, и одна из собак, рыча, бросилась ко мне. Я кинул в нее нож, когда она делала поворот по моему следу. Я специально так прошел, чтобы она повернулась боком в пятнадцати метрах от меня. Нож тяжелый, и я убил ее сразу.
— Следы убрал?
— Так точно, штурмфюрер. Труп собаки унес с собой и закопал в тайге.
— Что охотник?
— Он поискал собаку, долго звал ее, потом со вторым псом ушел в дом.
— Хорошо.
Ефрейтор ждал, что еще скажет начальник, но тот молчал. Он думал о том, что приходится возиться с какими-то паршивыми собаками, с этим стариком, вместо того, чтобы срезать их всех одной очередью из «шмайссера».
Ефрейтор попросил разрешения уйти, и Крюгер кивком головы отпустил его.
