Противостояние - Андрей Валерьевич Степанов
— Умер, — тихо произнес он. — Вась. Что это было?
— Это? Это конец. Семен был прав. Получат все, — устало сказал Василий. — И мы вряд ли справимся с этой чертовщиной. — Он глубоко вдохнул. — Вымой руки, я позвоню Лешке. И поедем ко мне. Надо действовать. — Он помолчал. — И в больницу надо позвонить. Не стоит оставлять их тут.
Палыч с бледным лицом и дрожащими руками стоял возле лужи крови и был совершенно непохож на матерого охотника. Смерть людей была для него совершенно дикой.
— Палыч? Ты поможешь?
— Ты ведь сможешь логично все объяснить?
— Не уверен. Это сложно. Очень сложно. Но времени терять нельзя. — Василий направил Палыча в ванную, а сам сперва попробовал позвонил в больницу, но линия была занята. Тогда он вызвал внука домой. В этой ситуации мог помочь каждый.
Глава V
По вечерней улице, высунув язык от жары, бежал большой пес. Он точно знал, куда ему нужно теперь, когда одно дело было сделано. Кавказец направлялся к своему настоящему хозяину — тому, кого люди знали, как Филимонова. Пес радовался, как мог. Если бы он мог улыбаться, как люди, он бы тоже улыбался, но все человеческое было ему чуждо. Он ненавидел людей. Они были другими.
Он бы с удовольствием растерзал их всех, особенно тех двоих, которые так бесцеремонно мешали ему, но хозяин запретил трогать тех, кого он не называл. У него были другие помощники и каждый хотел сделать частичку полезного — избавиться от этой мерзкой заразы, от людей.
Хозяин умен. Он знает, как нанести удар максимально сильно. Точно. Быстро. Завтра этот городок проснется совершенно другим. И будет меняться дальше так, как угодно хозяину. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На улицах горели фонари. Где-то перегорели лампочки и там оставались только лишь темные пятна. Пес остановился и сел. Надо чуточку передохнуть.
Он был возмущен этой несправедливостью. Люди не могли видеть ночью. Люди не чувствовали всего богатства ароматов и буйства красок. Они строили уродливые серые дома, покупали вонючие, блеклые автомобили. Как это убого. И при этом они считают себя властителями мира. Могут унижать и уничтожать все прекрасное, что находится рядом с ними.
Но они не смогут пересилить истинную мощь Природы. Им не удастся уничтожить жизнь в том виде, в котором она существовала уже сотни тысяч лет. Или даже миллионы. Пес задумался, сколько зим и лет он видел в своей жизни и сбился со счета. Много. Он едва ли не с самого рождения знал своего хозяина, а тот был стар.
Иногда они общались. Помимо исполнения приказов, просто разговаривали. И каждый раз Пес удивлялся тому, сколько всего можно помнить и знать о прошлом. Поражался, сколько ужасного совершили за свое существование люди. И каждый раз убеждался в справедливости своей ненависти к человеческому роду и каждому человеку в отдельности.
Пес присел на задние лапы возле старого покосившегося забора, за которым виднелся заросший, буйный сад. Зелень разрослась настолько, что часть крыши дома была скрыта листвой. Здесь можно было немного передохнуть. Передняя лапа была покрыта запекшейся кровью — не его, человеческой. Так было надо. Так сказал хозяин и Пес выполнил все, что было нужно. Он никогда не спрашивал, а просто исполнял.
Из глубины сада слышались приглушенные голоса, но Пес не хотел идти в траву. Повернув ухо в сторону источника, он прислушался, но растительность делала звуки едва слышимыми для него — проходящие рядом люди вообще ничего не могли разобрать. Спустя некоторое время звуки стихли. Трава зашуршала и из нее показалась маленькая старушка с палкой в руке.
— Пшел прочь! — крикнула она на собаку и замахнулась палкой. Пес поднялся на лапы, но не ушел. Он умел чувствовать людей. Его насторожил мужчина в квартире, теперь бабка. — Знаю я таких, как ты! — добавила она чуть тише.
Случайный прохожий, повернулся в их сторону в недоумении.
— Женщина, вам помочь? — никто не отреагировал на его предложение и он сделал к ним пару шагов. Пес сразу же оскалился и зарычал, старушка повернулась: — Ты иди, иди, куда шел. Мы сами.
— Ненормальная, — пробормотал прохожий и поспешил поскорее убраться оттуда.
Теперь пес развернулся и, наклонив голову, спокойно взирал на старушку. Она его не тронет. Она — как он, слуга, но другого хозяина. И так же ненавидит людей. К счастью, они не конкуренты друг другу. Пес слабо вильнул хвостом. Старушка опустила палку.
— Иди своей дорогой. У меня нет дел с тобой, — махнула она рукой и скрылась в доме.
Пес недовольно поводил носом. Не сразу распознал истинное лицо этой женщины. Старость, наверное. Он уже достаточно отдохнул и мог двигаться дальше. Опустившаяся ночь была прекрасной. Многому предстояло свершиться. Пес затрусил по направлению к маленькой придорожной гостинице, где остановился его хозяин.
* * *
Филимонов, выбрав себе эту фамилию и перебравшись в глухую деревню, длительное время выжидал наиболее подходящего момента, чтобы нанести удар. Свой план он готовил давно. И, разумеется, он не планировал действовать в одиночку. Не все шло идеально, не все выходило, как он планировал, но процесс двигался вперед.
У него не было национальности. Та нация, к которой он принадлежал, давно была рассеяна по миру, ассимилирована десятками других народов. И не все были такими же, как он, долгожителями. Это была особенность, которая делала его избранным. Давно забытый род, последним представителем которого он являлся, застал множество событий планетарного масштаба, а потому всевозможные шевеления и проекты, которые поражали разум современного человека, для него были пустышкой. Через сто-двести лет никто уже и не вспомнит, для чего строились такие объекты.
Но с каждым годом деятельность человечества становилась все более разрушительной и смертоносной для тех, кто существовал задолго до людей. Филимонов действительно был мягок — более мягок, чем его сородичи, которые не видели серых тонов. И ему совершенно не нравились методы, которыми приходилось действовать, но иного выхода он не видел.
Прятаться, скрываться, оставаться в тени, насколько это позволяла его изменчивая внешность — это было удобно, но сложность этого постоянно росла. Приходилось все чаще использовать Пса — старого товарища, верного слугу. С ним можно было хотя бы поговорить. И даже если его пасть не позволяла произносить звуки в нужном для общения диапазоне, их мозг был отличным преобразователем. Как и мозг любого другого живого существа. Если бы люди об этом догадались…
Филимонов вытащил
