Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов
Храки – народ простой. Этот Буба... Бубоч за хорошую цену явно и жену отдаст, а потом еще и хвастать будет, что демолорд пользуется обносками с его плеча. Все завидовать будут.
- Ну это посмотреть надо, посмотреть, - неопределенно сказала Лахджа. – Может, Сагит, а может, и еще кто... А то издалека, со дворца Хальтрекарока, и не разглядишь толком. Покажи свой товар-то, Бубоч.
А Бубоч и рад был стараться. У него аж глаза горели, он явно уже видел себя тестем демолорда. Он почти побежал, дернулся... но тут же спохватился и пошел важно, степенно, вразвалочку.
Так, как должен ходить тесть демолорда.
Но в конце концов все-таки не выдержал, заорал в голос:
- Девки, дочери!!! Быстро сюда!!!
Появление на хуторе высшей демоницы явно заметили все обитатели, потому что храки сразу же повалили из дыр и щелей. Все рослые, крепкие, широкоплечие, все с туповатыми, но одновременно хитрыми рожами. Мужики и бабы, да парочка несовершеннолетних детенышей.
Кроме храков тут оказалась одна радостинка. А через плетень пялились еще и соседи... кстати, надо обратить внимание, сигнал может исходить и оттуда...
А, нет. Нет, слава Древнейшему, она попала правильно. Ме явно указывает на вот эту девушку. Действительно очень красивую храчку – причем явно знающую о своих достоинствах, с уверенной самодовольной улыбкой.
- Как тебя зовут? – спросила Лахджа.
- Сагит, - сказала та, весьма искусно делая книксен.
Сагит была лунолика, как и все храки, кожа скорее светло-голубого оттенка, а круглую голову окаймляли пышные длинные косы. Как и все храки же, она была коренаста, но обводы тела – женственные и привлекательные. Лучший образец своей расы, этакая Елена Троянская от храков.
- Что, Сагит, пойдешь за Хальтрекарока? – спросила Лахджа. – Ты не думай, если ты не хочешь, я ему просто ничего не скажу. Он не прогневается.
У Бубоча аж челюсть отвисла, а пальцы стали нашаривать дубину на поясе. Хальтрекарок-то, может, и не прогневается, а вот он дочери в случае отказа явно всыплет по полное число. Демолорды редко ищут невест на хуторах, второго такого шанса не представится.
Но Сагит на отца не смотрела. Она несколько секунд помедлила, пожеманилась для приличия, а потом потупила взор и скромно молвила:
- Что же, пойду.
Упитанная храчка, явная жена Бубоча, всплеснула руками и воскликнула:
- Слава Древнейшему, радость-то какая! Сагит, дура, тащи сундук с приданым!
Сагит умчалась, сверкая пятками. А Бубоч сложил руки на пузе и сказал:
- Ну теперь и отпраздновать можно. Всех соседей созовем ради такого дела. Что, барыня, будешь почетной гостьей?
Лахджа пожала плечами... а чего бы и нет? С храками она еще не бухала, на деревенских пирушках еще не бывала. Даже интересно, как демоны отмечают помолвку.
Почти так же, как люди. Без оргий, как гхьетшедарии, просто очень шумно, очень громко, с огромным количеством угощения и выпивки. Все орали, все пели, случались драки, а какие-то соседи из разных семей, никого не стесняясь, перепихнулись почти за столом.
Бубоч сидел гоголем. Смотрел так гордо, словно это не дочь его, а сам он выходил замуж за Хальтрекарока. Лахдже подливал без устали, все рассказывал о своем хозяйстве, да расхваливал на все лады Сагит. По его словам, такой жены у Хальтрекарока еще не было, потому что второй такой и в целом мире не сыскать.
Он, похоже, давно на Сагит наполеоновские планы строил. Как призовую телку растил, соседских парней орясиной отгонял, планировал выдать замуж за богатого мещанина, а то и аристократа, если свезет... но уж на демолорда-то не рассчитывал, конечно.
- Добрую невесту получит Хальтрекарок, - важно говорил Бубоч. – Дети народятся крупные и сильные. Доволен будет. А он-то жених высокий, уважаемый, богатый. Мы тут к нему со всем почтением. Всегда за его здоровье пьем, особенно по синедням. Я вот только на днях Гесе говорил, говорил, что Хальтрекарок – он барин приличный и щедрый, и коли кого в дом возьмет, то и выкуп даст богатый. Так ли?
- Чистая правда, - согласилась Лахджа, стараясь не засмеяться.
Храки ей даже понравились. Простой деревенский люд, от земли. И тоже произошли от Мазекресс, как и сама Лахджа.
Так что на выкуп она не поскупилась. Благо Совнар разрешил в средствах не стесняться – тут все-таки случай особый, а добровольная и счастливая невеста всегда лучше притащенной насильно.
Никого не смущало, что жених на помолвке отсутствует. Между демолордами и простодемонами все-таки пропасть, никто и не ждал, что Хальтрекарок явится лично. Что представителем одна из любимых жен – это уже немалое уважение.
Могли и просто какого-нибудь храпоида прислать. Он бы Сагит под мышку – и все на этом. Еще и сам бы по дороге попользовался.
Но приличные баре так дела не делают. Особенно когда берут жену, а не подстилку на пару раз. Лахджа посмотрела на счастливую Сагит, которая уже успела заплести ленты в волосы и переодеться в шелковое платье, и спросила:
- Как думаешь, какого выкупа твоя дочь достойна?
На лице Бубоча отразилась вся гамма эмоций. Он скрывал ее изо всех сил, но маленькие хитрые глазки так и забегали. Лахджа почти видела, как в его голове дрожит стрелочка, колеблется между «не продешевить» и «не охренеть».
- Думаю, такая-то бабца... – охрипшим от волнения голосом сказал Бубоч, так сверля взглядом сиськи Лахджи, словно те могли подсказать ответ. – По крайней мере... п... пя... семь условок!
- А, нормально, - сказала Лахджа, перечисляя Бубочу семь условок.
Гамма эмоций стала богаче. Теперь Бубоч разрывался между счастьем от неслыханной для храка прибыли и осознанием того, что все-таки продешевил. Лахджа так быстро согласилась, что стало очевидным, что она согласилась бы и на куда больше. Хоть на... на пятнадцать!
Пятнадцать условок! От такой суммы у Бубоча аж голова закружилась, и он растерянно уставился в свою пустую чашку. Семь, конечно, тоже очень
