Уильям Голдэм - Искатель. 1993. Выпуск №4
Сцилла лежал в кровати и жмурил глаза. Во сне он был слишком медлителен, это плохо, даже во сне такого раньше не было. И кто бы мог подумать, бил его Менгеле.
Менгеле, начальник экспериментального блока в Освенциме, врач, которого называли Ангел Смерти, тот, который чуть не сошел с ума, пытаясь вывести породу голубоглазых людей, как собачник пытается вывести породу с укороченными ушами.
Они были в лаборатории Менгеле в Освенциме, но Сцилла оставался спокоен. Он возвышался на полголовы над ста шестьюдесятью восемью сантиметрами доктора-убийцы, более того, дверь в комнате была открыта и вела на свободу. Сцилла никогда не был в Освенциме, не встречал Менгеле, но во сне бывает всякое, и сейчас это всякое как раз и происходило.
— Я в отчаянии, — сказал Менгеле.
— Почему?
— Не могу добиться нужного оттенка голубизны глаз у младенцев. Вчера от бессилия швырнул ребенка в огонь. Зря это я, конечно, нельзя давать эмоциям волю.
— Для нас это важно, — согласился Сцилла.
— Я просто благодарю Бога за то, что он послал вас мне на помощь.
— Чем я могу помочь вам?
— Мне нужна кожа. Для трансплантации, а у вас как раз тот оттенок, какой мне нужен.
Сцилла пожал плечами.
— Лоскуток кожи — ерунда. Берите.
— Нет, нет, — покачал головой Менгеле, — лоскутка мало, мне нужна вся кожа, до последнего кусочка, мне надо ободрать вас целиком.
— Не думаю, — возразил Сцилла, — что мне это понравится. — Он сделал маленький шажок в сторону открытой двери, ближе к свободе.
Менгеле не пошевелился.
— Выслушайте меня, я предлагаю вам огромное благо.
Сцилла покачал головой.
— Если я останусь без кожи, люди будут видеть меня насквозь.
— Это и есть мой дар, разве вы не понимаете? Все будут видеть вас насквозь, и вам не придется больше лгать. Подумайте, какой груз упадет с ваших плеч — необходимость лгать. Ложь вам больше не будет нужна, так как кожа перестанет скрывать ее, и все будут видеть, что вы говорите правду. Вы ведь достаточно уже наговорили лжи, признайтесь.
— Да, это так.
— И вы хотите положить этому конец, признайтесь? Вы лжете так часто, разве вам никогда не хотелось резануть правду?
— Хотелось.
— Ну вот, я вам и предоставлю такую возможность. Вечная правда. Покой. Спокойствие, которое ведомо только честным людям.
— Не надо.
— Не давайте воли чувствам. — Менгеле протянул к нему свои крохотные ладони хирурга.
Сцилла бросился к двери.
Но слишком медленно.
Менгеле опередил его, захлопнул дверь. Теперь они остались один на один в лаборатории. Менгеле медленно пошел на него.
А он, Сцилла-скала, умеющий убивать любой рукой, начал пятиться от этого сумасшедшего. Он, великий Сцилла, оторопел перед ничтожеством, бездарным врачом, который не мог добиться даже нужного оттенка глаз.
Менгеле удивился:
— Почему вы боитесь меня?
— Я не боюсь. В моем теле нет страха. — Менгеле протянул к нему руки.
— Я применю силу, — предупредил Сцилла.
— О нет, только не это, — сказал Менгеле и, взяв Сциллу за руку, подвел к столу и уложил на него. — Больно не будет, обещаю. Я только сделаю неглубокий разрез от шеи до лба, а потом сниму всю кожу. Боли не будет, словно снимаешь пижаму. — Менгеле взял нож. — Вот видите, — сказал он, когда нож рассек кожу, — даже крови нет. — Он отложил нож, снял кожу.
— Сейчас принесу зеркало, у вас чудесные вены.
— Не надо.
— Полюбуйтесь, — Менгеле протянул ему зеркало.
Сцилла успел глянуть в него, прежде чем проснулся, жмурясь.
Ого!
Пустой, взвинченный, Сцилла лежал, уставившись в потолок. Он понятия не имел, к чему такой сон, что творилось в его подсознании, но в одном был уверен: чего бы в подсознании этом ни творилось, мрак там стоял беспробудный.
Сцилла рывком выдернул свое мускулистое тело из постели и сел, растирая пальцы. Сцилла-губка, вот на кого он сейчас похож. Сцилла-мякиш.
Хватит!
Он встал, схватил бутылку шотландского виски и подошел к окну гостиницы «Рафаэль». Он пил и смотрел на Триумфальную арку. Сколько сейчас времени? Сцилла взглянул на часы. Скоро полшестого. А в Америке сейчас за полночь, Джейни спит без задних ног. Если в программу Олимпиады включат состязания по сну, с Джейни никто не сможет тягаться. Спящая красавица.
Сцилла оделся, спустился вниз, разбудил портье, запасся кучей телефонных, жетонов. Предосторожности были излишними, если за ним следят свои, какая разница, прослушивается его телефон в номере или нет? Привычка. Сцилле нравилось быть в движении.
И вообще, хотелось на свежий воздух. На улице было все еще темно, когда он принялся искать телефон-автомат. Сцилла не боялся ходить по ночным улицам: он был высокий, широкоплечий и мог убить одной рукой. Походка у него была спортивная, комплекция внушительная — грабители никогда не приставали к нему.
Наконец он нашел будку около Арки и после долгих мучений и объяснений на полуфранцузском, гудков, щелчков и долгих ожиданий услышал сонный голос Джейни:
— А? Что? Кто? Сколько времени? Привет!
— Говорит бюро добрых услуг, — сказал Сцилла. — Разве вы не просили разбудить вас?
— Шуточки?! — раздался вопль в трубке. — За три тысячи миль, да еще посреди ночи, шутки шутить? Морду за такое бить надо.
Сцилла начал плавный переход к коду, а сначала его очень раздражали неудобства этой процедуры. Теперь же код казался приятной игрой.
— Ты еще спишь? Или уже можешь разговаривать?
— Частично.
Ключевым словом было «частично». «Ни в одном глазу» значило, что все в порядке. «Частично» говорило о том, что Сцилле о чем-то придется догадываться самому.
— Тогда я еще раз позвоню. Я только хотел сказать, что вернусь раньше на три дня, но так как ты бодрствуешь только частично, я не буду беспокоить тебя. Не сердись, что разбудил.
— Ничего, мне все равно надо было вставать.
Они закончили разговор шуткой, трубки повесили одновременно, теперь Сцилле предстояло ждать десять минут. Слово «частично» в ответе значило, что Сцилла позвонит еще раз на телефон в гараже, который находится под их домом. Десять минут понадобится Джейни, чтобы окончательно проснуться, одеться и выйти.
Еще не было шести часов, нисколько не потеплело. Сцилла продрог и недоумевал, зачем он оставил бутылку виски в комнате, где она никому не нужна. Почему он до сих пор не бросил все это и не уехал с Джейни в Лондон? Купил бы или снял себе домик, выстроенный из старинной конюшни, и сидел себе там и смотрел бы телевизор, ходил в бакалею — жил бы себе как все, счастливо и спокойно…
