Гай Север - Тяжелые деньги
— Зачем напильником спиливать зубы?!
— А зачем пытать сковородкой? Хотя знаешь... В книгах, понятно, не пишут... Но, может быть, древние ели людей?
Таллео задумчиво оглядел обугливающийся мешочек, втянул носом запах паленых опилок.
— Им что, больше есть было нечего?
— Каппа, ты дурак. Людей обычно едят из идеологических соображений.
— Идио... Каких?
— Это термин. Потом объясню. А прежде чем кого-нибудь съесть, ты прав, его же надо приготовить.
— Да, но как нам эту сковородку пройти теперь? У тебя есть еще какая-нибудь пиявка?
— Пиявка здесь не поможет. Пиявка работает там, где бывает накопительный контур. А здесь, — Таллео оглядел жезл, — напряжение расходуется напрямую. И до него нельзя даже дотрагиваться. С такой дохлой Бочкой Кадушка может сразу все вырубить нафиг. Да и вообще, наш Замок уже давно не Замок, а трухлявый пень. Можно оставить без Бочки любым неосторожным жестом.
— И что тогда?
— Твою зазнобу сможет украсть самый неграмотный принц. Скажи спасибо древним, что делали такие вещи. Весь современный мир, Каппа, зиждется достоянием прошлого. Последний раз Бочку менял сам Кальдо. Сколько раз ее заряжали с тех пор — страшно подумать. Бочки ведь тоже смертны, у них есть какой-то ресурс.
— Какой-то что? Ты сегодня перестанешь ругаться?
— Их нельзя заряжать бесконечно! Наступает момент, когда они перестают заряжаться. А где брать новую бочку?
— А сапог? Что же он за мастер тогда?
— Каппа, без шуток. Сейчас пригодного материала не достать просто. Все разворовали. Бочку Мастер сделает, не сомневаюсь, если найдет из чего. Он хоть и гад, но в голове у него не опилки, — Таллео вдохнул запах догорающего мешочка. — В общем, с Бочкой надо что-то решать. Когда Бочке наступит конец, конец наступит Замку, конец наступит городу, конец наступит всем нам. Накинутся со всех Предгорий, как шакалы.
— Вот тебе раз, — озадаченно отозвался Каппа. — Вот какая проблема, оказывается. И никто не знает!
— Разумеется! Подумай своей головой, что будет, если узнают!
— Ну а нам тут как быть?!
— Думать.
Таллео вернулся ко входу, присел спиной к камню в проеме, поставил фонарь между ног и повертел перед глазами холодным жезлом.
— Напряжение здесь расходуется напрямую. Видишь, не светится. Чтобы промерить, как расходуется напрямую, надо перевести палку из контурного режима... — Таллео задумчиво уставился в темноту. — Только там все равно не перекроешь... Они же не такие дураки были.
В подземелье стоял тонкий запах жженого дерева. Сарделька полностью прогорела, искры угасли, иглы разъехались по местам, снова стало темно и тихо. Каппа присел рядом и вытянул ноги. Таллео молчал, устремив взор в темноту.
— Слушай, как-то ведь они ставят время, чтобы не подгорело? — сказал наконец Каппа.
— Я как раз об этом и думаю, — кивнул Таллео. — Как вся эта эпидерсия управляется.
— Перде... Ты достал уже!
— Термин такой, заткнись.
— И ведь даже пробежать не сумеешь. Оно тебя подхватывает.
— Я как раз об этом тоже думаю. Это лунная паутина. Очень классная штука. Используется во многих устройствах. Придумал сам Тэнге Великий, ученик самого Кримге Великого.
— Давно?
— Лет восемьсот назад.
— Но ведь ее можно снять? Как-то они ведь тут проходили?
— Палачи?
— Ну да, повара.
— Ну, во-первых, это не факт. По технике безопасности в рабочую зону нельзя заходить вообще.
— Ну а ремонтировать, например? Они ведь ее отключали как-то?
— Что ремонтировать? Зачем?
— Ну, если сломается... Или нет?
— Каппа, ты перестанешь бесить? У древних ничего не ломалось! И не ломается до сих пор. Древние делали вещи чтобы пользоваться. А не чтобы, блин, продавать и потом ремонтировать постоянно. Техобслуживать, блин. Еще раз тебе говорю, вряд ли эта штуковина вообще отключается. Она будет работать, пока Бочка как-то дышит, пока вообще Призрак стоит. Как Мост, например.
— Мост?
— Потом расскажу. В общем, ключа у нас нет и не будет. Поэтому догадайся, что нам здесь остается?
— Как-то ее обмануть?
— Обмануть ты ее не обманешь. Разве что на какое-то время станешь мертвым.
Таллео взял фонарь, поднялся, подошел к иглам. Подняв над головой мерцающий шар, он поглядел во мрак, в котором на неизвестной высоте скрывался потолок.
— Фонаря не хватает. Придется жрать Бочку и обжигаться.
Он воздел над головой жезл и прочитал короткое заклинание. Стержень загорелся ровным спокойным светом. Помещение озарилось до самых углов, и стало видно, что шипы поднимаются до потолка.
— Видишь, лазеек нет. Ай, блин, уже закипел... — Таллео погасил жезл и подул на руку. — Но они нам и не нужны. Я придумал. Как вовремя ты подлез с этой своей порошкотряской.
— В смысле?
— Лунная платина, Каппа, — очень тяжелый металл. И мы его сейчас сделаем еще тяжелее.
— Зачем?!
— Не нервничай. Сейчас сам все увидишь.
Он вернулся к мешку, поставил фонарь на пол, покопался и выудил в уютный золотой свет два свитка.
— Это твои заклинания?
— Да. И есть у меня тут одна штука... — Таллео оглядел обломок черной платиновой дуги. — Паутину мы не снимем, это понятно. Проще снять Замок. Но в каждой паутине есть свои дырки. Надо только переписать кое-что... Видишь, Каппа. Если мы все-таки доберемся и у тебя будут дети, пусть знают, что учиться надо не для экзаменов.
Таллео развернул чистый свиток, вытащил из рукава перо и ушел в работу. Через пять минут новое заклинание было готово. Внимательно перечитав текст, Таллео отложил свитки, вытащил из мешка моток веревки, обвязал кусок черной дуги и пробросил его между иглами. Тяжелый металл завяз в пространстве на высоте двух локтей. Кончики игл вспыхнули красным, который вмиг пожелтел и разгорелся до ярко-оранжевого.
— Кажется, в точку! — Таллео едва сдерживал ликование. — Нет, какой все-таки я красавец! Обещай, что напишешь про меня мемуары.
— Мура... Что?
— Ты вообще читать-то умеешь, кстати? Я у тебя вчера не спросил.
Таллео взял фонарь, развернул свеженаписанное заклинание и начал читать — глухо, медленно и зловеще. Ярко-оранжевые светляки на кончиках игл позеленели. Склеп озарился сочным изумрудным светом. Таллео продолжал читать, свет продолжал раскаляться, изумруд сменился ярко-голубым топазом. Таллео остановился, перевел дух, обернулся:
— Бочка вообще дохлая. Кадушка, чувствую, на пределе, но пока отдувается. Если все это барахло протянет до осени...
Он продолжил читать. Свет продолжал синеть, глубокий сапфир поглотил маленькое солнышко фонаря, подземелье озарилось призрачными сполохами. Возник какой-то непонятный высокий зуд, от которого заболело в ушах и по телу побежали мурашки. Таллео закрыл уши руками и продолжил читать. Синий сапфир перешел в фиолетовый аметист. Иглы потухли, подземелье погрузилось во тьму, от бешеного огня остались слабые фиолетовые огоньки, будто маленькие язычки догорающего костра. Черный металл просел почти до самого пола.
