Сергей Саканский - Искатель, 2013 № 09
— Гриша… — Ульяна готова была снова расплакаться, — любимый… прости, мне правда Галку жаль. Я зла на нее не держу, не думай…
— Тебе-то чего на нее злиться? Скорее уж у нее повод есть для злости.
— Она все еще любила тебя? Откуда знаешь? К ней лейтенант сватался, Светка сказала…
— Да не знаю я, разлюбила, наверное, не ты же меня отбила… но так, парой слов перебрасывались, спрашивала все, как у нас с тобой? Счастлив ли?
— А ты что? — У Ульяны замерло сердце. — Что ей отвечал?
— Нормально все, свадьба скоро… А она смеялась.
— Смеялась? Не верила, что у нас свадьба будет?
— Не знаю, верила — не верила… У нее теперь не спросишь…
Иди домой, Уля, потом встретимся. Один побыть хочу.
— Ладно. Пойду. — Ульяна взяла сумочку.
Гриша вдруг поднял на нее мутные от самогона глаза.
— Я еще кое-что следователю сказал… Про то только я знаю. Парень, что рядом с ней стоял, — тот, сынок хозяйский, — из города был…
— Сынок? — Ульяна оторопело уставилась на Гришу. — С чего ты взял?
— Я его рожу теперь век не забуду. Все время перед глазами стоит, на ощупь узнаю…
— Да что же он делал здесь?
— Я не знаю!!! Пусть следователь думает. Ему за это деньги платят. Все, иди, сказал!
Ульяна поспешно вышла, ей и самой оставаться не хотелось. Гришины откровения ее покоробили слегка. Может, и к лучшему, что Галина утонула? Чувствовала Ульяна, что не просто так она на Гришу да на нее зыркает. Смеялась… Что смешного? Задумала, небось, стерва, что-то… Гришину любовь вернуть захотела. Нет, не смирилась Галина с потерей. Такие всю жизнь не смиряются. Если что захватили, так уже не отпустят. Опасно было рядом с ней жить, все равно бы жизнь им порушила. Не сейчас, так потом, попозже, когда бы схлынули первые восторги. Неустойчивый парень Гриша, колеблющийся… Его крепко в руках держать нужно. А сынок тот что делал здесь? Видела Ульяна, не люб он Галине, женское сердце не обманешь. Для Гриши спектакль устроила, гадина. И ведь удалось, Ульяна заметила, как помрачнел его взгляд, хоть он и скрыть пытался, что неприятно ему. Но Ульяна все подмечает. Скорее бы свадьба уж… И где был, Гриша молчит… Странно все… «Неужели это он Галину приревновал?» — шальная мысль промелькнула, испугав Ульяну своей откровенностью.
Дома ее ждал следователь, мужчина средних лет, невзрачной наружности. Второй раз встретишь — не узнаешь. Про праздник стал расспрашивать, с кем Галина была, видела ли ее Ульяна возле реки. Ульяна все честно рассказала. Мелькала Галина, видела она ее то там, то сям. То с одним парнем говорила, то с другим. Ульяна только своих знает да парочку из соседней деревни. Были и незнакомые, которых Ульяна впервые видела. Ничего особенного. А у реки темно было, она и себя-то толком разглядеть не могла. Следователь все записал подробно, поблагодарил и ушел. Ульяна вздохнула с облегчением — неприятная процедура, что и говорить. Ну да утро вечера мудренее, успокоиться надо, а там, глядишь, все и наладится. Не век же Гриша убиваться будет? Да и разнюнился он, скорее всего, от самогона, протрезвеет, тоску как рукой снимет. Уж она-то, Ульяна, постарается. К свадьбе готовиться начнут, хлопоты, все такое… Забудет, как пить дать забудет. Ульяна прошла к себе, разделась, улеглась в кровать. Отец заглянул, она глаза прикрыла, сделала вид, что спит. Он потоптался, вздохнул, но будить не стал, вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Следователь методично все в деревне обошел, беседовал обстоятельно, подробно, записывал. Но все только руками разводили — не было у Галины явных врагов, да таких, кто бы на такое черное дело пойти решился, грех страшный на душу взять. Мать Галины рассказала потом, что никаких синяков на шее у дочери не было, но умерла от разрыва сердца, a not ом уж утонула. Вроде как испугалась сильно. Недоумевали — чего это в деревне можно так уж испугаться? Начали поговаривать, что нечистая сила ее заморочила, недаром что Галину ведьмой считали. Не угодила, небось, чем-то своим хозяевам, они ее и напугали, а потом в воду бросили… Но так самые верующие говорили; те же, кто ближе к реалиям был, такой версии не придерживались. Прошли уже две недели, разговоры сами собой затихать стали. Сколько можно покойнице кости перемывать? Гриша так в себя до конца и не пришел. Вроде и нормально все, по-прежнему, и смеется, и шутит, так же Ульяну целует, слова на ухо шепчет… а чувствует Ульяна: не то все это. Иногда вдруг уставится в угол, смотрит, смотрит не мигая, пока не окликнешь его. Вздрогнет, испуг на мгновение промелькнет в глазах, но быстро себя в руки берет. Ульяна и так и эдак к нему ластится, в глаза заглядывает, желания угадать пытается, но без толку все — отдалился Гриша. По ночам плачет Ульяна в подушку, чтобы родители не видели, а утром улыбается. Зачем зря их расстраивать? Да и что она скажет? Что кажется ей? Не поверят они, блажью сочтут. Вот и молчит Ульяна, терпит. Надеется, само все перемелется, мука будет.
И вроде уже совсем все успокоилось, июль заканчивался, Гриша повеселел, и Ульяна воспрянула духом. Снова поверила — все хорошо будет. Дело об утопленнице, поговаривали, закрывать собирались, решили — несчастный случай. Дикий, конечно, но мало ли что… С кем Галина в ту ночь виделась, с кем миловалась, так и не нашли. Надежда, мать Галины, рассказывала, что парня того из города, которого Гриша узнал, подозревают. Пришли к нему, чтобы показания снять, а его нет. Мать руками развела — знать не знает, где сын. Он не особенно разговорчив с ней, уходит — не говорит. Галина в город часто ездила, вроде вместе их видели… Похоже, что отношения поддерживали, несмотря ни на что. Что их связывало? Неужели любовь жертвы к своему мучителю? Да и мучитель ли он? Мало ли что Галина говорила, она еще не то бы сказать могла. Ульяна к разговорам прислушивалась, но на душу не брала. Пусть говорят, что ей с этого? Гришу, кажется, не подозревали, во всяком случае, арестовывать его не собирались. Улик нет, как участковый говорил. Да и в чем его подозревать? Кончилось у них все с Галиной, много лет назад кончилось. Все это знали, все Гришу с Ульяной видели. Парня в розыск объявили, но до сих пор не нашли. Хотя, скорее всего, искали для проформы — всерьез никто не верил, что это он. Напугал он ее, что ли? Глупости. Уж что-что, а нервы у Галины крепкие. Все это участковый рассказывал, а потом и спрашивать перестали, надоело.
Как сорок дней справили, в начале августа, Гриша и Ульяна заявление подали в поселковый совет. Свадьбу решили играть в начале сентября. Яблоки поспеют, груши, жара спадет. Ульяна как на крыльях летала. Сбылась ее мечта. Плакать в подушку перестала, о другом задумалась. Скоро, совсем скоро закончатся ее одинокие девичьи ночи и начнется другая жизнь. Женщиной станет Ульяна, молодой и красивой, дитя родит, лучше бы сына. Отцы, ясное дело, сыновей прежде хотят. А потом и дочку можно, помощницу матери. Уплывала Ульяна в своих грезах далеко-далеко, возвращаться не хотелось. Гриша тоже с охотой о свадьбе хлопотал, прикидывал, что да как, сколько гостей будет, что на столы поставить. Ульяна платье шила. Хотела сначала в городе купить, но потом передумала. Сшить, оно лучше будет. Фасон сама придумала, ткань купила, специально с матерью за ней ездили, придирчиво выбирали в магазине, в этот день Ульяне блистать хотелось. Светка с хлопотами помогала, по магазинам бегала, мелочевку всякую закупала. Заказали русскую тройку для молодоженов в соседнем селе, где конеферма была. Машина — это, конечно, хорошо, но захотелось старины, размаха. Чтобы как раньше, в старые добрые времена. Гриша придумал, а Ульяна одобрила, молодец он, ее жених! Хочет, чтобы свадьба необычно прошла, чтобы на всю жизнь память осталась. Для нее, для Ульяны, старается.
