Яков Рыкачев - Коллекция геолога Картье
«Да-а, это тебе не стамповская гостиная!» — только и успел подумать Брокар, как вторая, внутренняя дверь комнаты с оглушающим скрипом отворилась, и перед ним предстал высокий, сухопарый человек в сильно поношенном халате и домашних туфлях на босу ногу. На вид человеку было лет пятьдесят, у него была странно-маленькая голова, поросшая редкими клочьями серо-седых волос, добрые, живые глаза, блиставшие по обе стороны крупного носа, слабо выраженный подбородок. Несмотря на некоторый комизм его внешности, было в нем что-то внушавшее невольную симпатию и уважение.
— Да благословит вас господь, мистер… мистер…
— Эмиль Брокар, коммерсант, — сказал гость, вставая навстречу хозяину.
— Прошу садиться, мистер Брукер, — хозяин тут же переиначил по-своему фамилию гостя. — Рад приветствовать вас в моем доме!
И верно: живые глаза хозяина лучились радостью и добротой. Брокар низко склонил голову, твердо уверенный, что именно так принято в высшем обществе выражать признание за гостеприимство.
— Чем могу служить? — спросил хозяин, всем своим видом выражая искреннюю готовность.
— Буду краток, сэр, — деловым тоном заговорил Брокар. — Я полномочный представитель и компаньон крупной европейской фирмы по производству сельскохозяйственных машин. В настоящее время, исходя из дальнего коммерческого расчета, мы приступили к разведению на африканских территориях земляного ореха. Это предприятие имеет целью улучшить благосостояние коренного населения Африки, поднять его платежеспособность и тем самым создать новые рынки сбыта для наших товаров. Мы считаем, что в результате нашего начинания Африка станет через несколько лет самым крупным покупателем наших сельскохозяйственных машин. Мы уже скупили в колонии Буала большие площади под плантации земляного ореха и вовлекли в работу десятки тысяч туземцев. Нам стало известно, что ваши владения по рельефу местности и по строению почвы также весьма благоприятны для этой культуры. И вот я явился к вам с предложением продать нам на чрезвычайно выгодных для вас условиях ваши владения…
— Поверьте мне, сэр, — мистер Крайтон с непритворным сочувствием вздохнул, — поверьте мне, я глубоко сожалею о потраченных вами усилиях. Я не продаю своих владений, сэр.
— Но почему же? Мы можем предложить высокую цену, какую едва ли…
— О нет, нет, сэр! Меня не прельщают деньги!..
— Не должен ли я понять вас так, что ваши владения приносят вам столь высокий доход, что наше предложение…
— О нет, друг мой, — мистер Крайтон ласково положил свои ладони на колени Брокара, — я не получаю со своих африканских владений ни единого шиллинга. Даже налог на это владение я ежегодно уплачиваю короне из собственных средств. И все же я не продаю моих владений, сэр.
— Но дело идет примерно о миллионе фунтов, мистер Крайтон! — воскликнул Брокар, все еще уверенный, что хозяин его не понимает.
— Размер суммы не имеет значения, сэр, — без малейшей аффектации сказал хозяин. — Просто мои африканские владения не подлежат продаже.
— Простите мне мой вопрос, мистер Крайтон, — продолжал упорствовать Брокар. — Быть может, вы не имеете права продать их? Быть может, самое владение этими землями обусловлено…
— О нет, сэр! Мы владеем этими землями уже около столетия, на основе полной и безраздельной собственности, и наше право на них закреплено торжественным актом, хранящимся в архивах теперешнего министерства колоний и подопечных территорий. Нотариальная копия этого акта находится в конторе моего поверенного мистера Эгберта Хиббинса в Лондоне, Чаринг Кросс-Род, 9. Еще раз простите меня, дорогой сэр, — мистер Крайтон приложил руку к груди, — но я не продаю эти земли!..
Брокара осенила вдруг страшная догадка: уж не осведомлен ли мистер Крайтон об уране, покоящемся в недрах его владений?
— Но почему же, мистер Крайтон, почему? — В голосе Брокара звучало сейчас отчаяние. — Мы можем, наконец, предложить полтора миллиона…
Мистер Крайтон молчал в явном смущении. По свойству своего характера он не замечал назойливости и неделикатности гостя, а лишь его огорчение, и от души сожалел, что ничем не может помочь ему.
— Мистер Брукер, мой дорогой сэр! — заговорил он добрым, глубоким голосом. — Да слышит меня сам господь бог: если бы даже оказалось, что в недрах моей африканской земли имеются залежи золота, алмазов или этого… как его… из чего делают эти страшные бомбы…
— Урана? — тихо сказал Брокар, и волосы зашевелились у него на голове.
— Да, да… урана! И если бы я мог в этом случае извлечь из моих владений вдесятеро большую сумму, чем названная вами, то и тогда сказал бы себе: «Нет, Дэвид, ты не сделаешь этого!..» Вы спрашиваете меня: почему? Что же, я отвечу вам, дорогой сэр, если у вас хватит терпения меня выслушать.
— Я прошу вас об этом, мистер Крайтон, — упавшим голосом сказал Брокар. — Быть может, причина окажется…
Брокар не успел окончить фразу, как дверь, через которую вошел ранее Дэвид Крайтон, с тем же оглушающим скрипом распахнулась и в комнату вбежал — нет, вскочил — щуплый молодой человек, едва ли достигший двадцати лет, с красным от ярости лицом. На нем был узкий, кургузый пиджачок, короткие, в обтяжку брюки, яркий, как павлинье оперение, галстук. Взбитые кверху, словно дыбом вставшие волосы, придавали ему вид капризного мальчишки.
— Отец! — крикнул он визгливо и злобно. — Я стоял у двери, я слышал все, от первого до последнего слова! Этот человек, — он указал пальцем на Брокара, — предлагает тебе полтора миллиона фунтов за эту проклятую африканскую землю, а ты отказываешься продать ее! Полтора миллиона фунтов! Это же… это же… Собственный особняк в Лондоне… морская яхта… две, три машины лучших марок… приемы… блестящие знакомства… Ты не смеешь отказываться, не смеешь! — продолжал визжать молодой человек, обдавая слюной то отца, то Брокара, в зависимости от того, к кому поворачивался в данный момент лицом. — Ты лгал мне, отец, когда говорил, что эта земля ничего не сто́ит, что ты сам вынужден тратиться на нее! Продай ее, продай немедленно за полтора миллиона! Ты не имеешь права, у тебя есть сын…
Тут он задохнулся, в горле у него что-то заклокотало, и он без сил повалился на диван, взметнув к потолку грозовую тучу пыли.
Хозяин внешне спокойно взирал на своего беснующегося сына, только глаза его потемнели от печали и на левом виске забилась крохотная жилка. Брокар же, изогнувшись в кресле, весь подался навстречу нежданному союзнику.
— Джозеф, милый, что с тобой? — тревожно воскликнул отец, когда сын пал на диван, сраженный собственной яростью.
