Джеймс Кервуд - Девушка на скале
Подул легкий ветер. Что-то стало ударяться о наружную стену хижины. Заметив направление взгляда Дэвида, отец Ролан объяснил:
— Тэвиш подвешивает там мясо. Я забыл про эту кладовку, не то мы бы сохранили свои запасы.
Он взъерошил густые седеющие волосы.
Дэвид старался не обнаружить своего все возраставшего беспокойства. В каждом новом звуке ему чудились шаги возвращающегося Тэвиша. Он составил окончательный план действий. Тэвиш войдет; начнутся, конечно, взаимные расспросы, быть может, пройдет полчаса в курении и болтовне, прежде чем ему удастся перевести разговор на реку Файрпен. 3атем он покажет Тэвишу карточку и будет следить за впечатлением, какое она произведет. С безразличным видом Дэвид стал ходить по комнате, рассматривая вещи Тэвиша. Их было немного. Около скамейки стоял маленький окованный сундучок. Дэвиду хотелось знать, открыт ли сундучок, и что в нем содержится. Стоя рядом с ним, он отчетливо слышал «тук-тук-тук» куска мяса, висевшего снаружи; казалось, что кто-то отрывочно, беспорядочно выстукивает с помощью азбуки Морзе слова.
Отец Ролан прислушивался к тихим ударам о бревенчатые стены хижины.
— Тэвиш слишком низко повесил мясо, — с сожалением сказал он. Большая небрежность с его стороны, разве только у него там целая ляжка оленя.
Он медленно начал раздеваться и проговорил:
— Мы можем спокойно ложиться спать. Когда Тэвиш покажется, собаки залают, как бешеные, и разбудят нас. Сбросьте со скамейки одеяла Тэвиша и располагайтесь там. Я предпочитаю спать на полу. Всегда предпочитал. Хороший гладкий пол…
Его речь прервало появление Мукоки, открывшего дверь в хижину и просунувшего в нее голову и плечи. Глаза индейца горели, когда он, жестикулируя худой темной рукой, стал что-то быстро говорить отцу Ролану на своем родном языке. Лицо отца Ролана, покрывшееся от неудовольствия морщинами, приняло пасмурное, тревожное выражение. Не дослушав до конца, он ответил индейцу тоже на языке кри, после чего Мукоки медленно удалился.
— Черт побери! — воскликнул отец Ролан, возмущенно пожимая плечами. — Собаки все еще неспокойны. Мукоки говорит, что они чуют смерть. Они сидят на задних лапах, уставившись… уставившись неизвестно на что и скулят, как щенки. Он уходит с ними назад, по ту сторону кряжа. Если это может его успокоить, пусть идет!
— Я слышал, что собаки действительно чуют мертвецов, — сказал Дэвид.
— Конечно, они чуют, — не колеблясь, ответил отец Ролан. — Северные собаки всегда чуют, а мои в особенности: им часто приходилось сталкиваться со смертью. Раз двадцать за зиму, а иногда и больше мне приходится иметь дело с мертвецами. Собаки всегда сопровождают меня, они в воздухе чуют смерть. Но здесь… это бессмыслица! Здесь нет никакой мертвечины, если не считать подвешенного там мяса! — он снова пожал плечами, ворча про себя о глупости Мукоки. Затем, понизив голос, прибавил: — Вблизи Тэвиша собаки всегда вели себя странно. Я не могу объяснить, в чем тут дело. Возможно, в них говорит инстинкт. В его присутствии они неспокойны. Этот Тэвиш — необыкновенный человек. Я хотел бы, чтобы он уже пришел. Мне очень хочется, чтобы вы с ним встретились.
Словно в подтверждение того, что он вовсе не беспокоится о Тэвише, отец Ролан улегся на полу, завернулся в свои одеяла и через несколько минут заснул. Дэвид нервничал и не испытывал никакого желания последовать примеру своего спутника. В третий или четвертый раз за вечер он набил свою трубку и сел на край скамьи, прислушиваясь, не идет ли Тэвиш. Из всего того, что он слышал, он вынес уверенность, что Тэвиш должен прийти. Ему оставалось только ждать. В нем нарастало, вначале бессознательно, чувство враждебности к Тэвишу. Теперь его уверенность стала сильнее, чем когда-либо прежде: если он угадал правильно, Тэвиш — исчадие ада. Но скоро все выяснится. И если он прав, если Тэвиш сделал это… если там, в горах… Глаза Дэвида сверкнули, руки сжались. Не спуская взгляда с неподвижной фигуры отца Ролана, он дотянулся до кармана своей куртки, на которую долго смотрел. Его сердце оттаяло, суровые линии на лице смягчились.
— Не может быть, — прошептал он. — Она жива!
Ветер словно услышал его и отозвался более явственным стуком в стену.
Тук… тук… тук.
Дэвид спрятал карточку снова в карман и встал. Машинально он набросил куртку, подошел к двери, тихо открыл ее и вышел из хижины. Подобно большому белому диску, над его головой светила луна. Небо было усеяно звездами, и холодный, величественный свет заливал поляну вокруг хижины. Если Тэвиш, застигнутый темнотой, ждал восхода луны, то он уже должен скоро вернуться.
Дэвид дошел до угла хижины, оглянулся и ясно различил мясо, подвешенное к бревну, которое выдавалось из-под края крыши. Оно темной массой висело там, в тени, тихо покачивалось и мерно ударялось о бревенчатую стену. Дэвид направился к нему, глядя в это время на опушку леса, где послышался звук, напоминавший скрип полозьев. Он надеялся, что это возвращается Тэвиш. Стоя спиной к хижине, он несколько мгновений прислушивался. Затем он повернулся и оказался почти рядом с предметом, подвешенным к бревну. Луна осветила его, и… о ужас! он увидел лицо — человеческое лицо! Бородатое лицо с выпученным глазами, с открытым ртом, с застывшей гримасой агонии!
Со страшным криком Дэвид отскочил назад. Он бросился к двери, как слепой, нащупал щеколду, неуверенной, шатающейся походкой вошел в хижину и разбудил отца Ролана. Тот сел и уставился на него.
— Тэвиш… — задыхаясь, закричал Дэвид. — Тэвиш умер! — И он показал в угол хижины, откуда снова послышался стук.
Глава XII. «ХОРОНИТЕ ЕГО БЕЗ МЕНЯ»
Только позже Дэвид понял, как ужасно поразила отца Ролана весть о смерти Тэвиша. Несколько секунд отец Ролан не шевелился. Он окончательно проснулся, он слышал — и все же, вцепившись руками в одеяло, он безмолвно смотрел на Дэвида. Затем он медленно встал.
— Тэвиш умер! — хриплым голосом повторил Дэвид. — Он там снаружи… повесился… умер!
Умер! Он подчеркнул это слово, произнес его дважды. Отец Ролан все еще не отвечал. Он машинально стал одеваться; его лицо посерело; в его глазах нельзя было заметить ни ужаса, ни волнения: их взгляд словно застыл. Все еще молча, он направился к двери и вышел из хижины. Дэвид последовал за ним; они направились к тому месту, где Тэвиш обычно подвешивал свои запасы мяса, и через несколько мгновений уже стояли рядом с мертвым телом. Лунный свет играл на нем, придавая причудливый, страшный вид. Тэвиш, видно, не легко расстался с жизнью: его зубы оскалились, руки крепко сжались.
Отец Ролан с минуту смотрел на Тэвиша и только затем заговорил. Судя по его спокойному голосу, он пришел в себя. Но в его первых словах, как бесстрастно они ни были произнесены, заключался ужасный смысл.
