Елена Горелик - Земля мёртвых душ
Лиман, к моему изумлению, у Днепра-Реса был, но намного уже и мельче. Судоходный фарватер здесь отмечали, как ни странно, буйки. Близко к ним мы не подходили, опасно, потому я так и не смогла определить, из чего они были сделаны. Во второй половине четвёртого дня пути я заметила на севере устье крупной реки. Не иначе, Бугский лиман, который в нашем мире в этих местах был вдвое шире, а его глубины позволяли поставить в Николаеве судостроительный завод. К нашему всеобщему удивлению капитан не отдал приказ причаливать, хотя солнце клонилось к закату. Впрочем, на горизонте уже маячил Очаков, носивший здесь имя Нута. Туда мы и направились, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки. И вот тут все до единого — кроме капитана, понятно — были поражены в самое сердце: в темноте буйки засветились магическими огоньками!
В Нуте мы заночевали и купили в дорогу запас копчёной рыбы — лещей, судаков, но попадался, и относительно недорого, осётр. Ну, а про "шаланды полные кефали" я помолчу: солёная кефаль тут бедняцкая еда и стоит сущие копейки. Мы пренебрегли низким статусом воспетой Бернесом рыбки и заложили в фургон как бы не двухмесячный её запас. Жилплощадь поуменьшилась, но теперь нам не грозило разорение на дорогущих статусных продуктах. И плевать мы хотели на кривые смешки соседей-ведьмаков. Когда у них закончатся деньги, а произойдёт это скорее, чем они думают, наше хомячество станет предметом зависти.
Увы, после Очакова-Нуты мы поняли, что днепровское путешествие было весёлой прогулкой на лужайке. Не успели мы миновать Кинбурнскую косу, как налетел сильный южный ветер. Борта были недостаточно высоки, чтобы кораблики накренились, но нас стало прижимать к берегу, так что гребцам и рулевым пришлось попотеть. Через несколько километров мы увидели впереди по курсу севшую на мель гребную баржу, аналогичную нашей. Капитан собрал нас, Одарённых, и попросил — да, да, попросил, а не потребовал! — поколдовать над погодой. Хотя бы ветер немного утихомирить, иначе, мол, дружно усядемся рядом с этими невезучими. Что ж, идея не самая худшая: конвой из пяти плашкоутов, на бортах два с лишним десятка колдунов разного пошиба. Если все вместе возьмутся, глядишь, что-то дельное и получится… Ветер мы слегка утихомирили, слов нет. Но человеческий фактор есть человеческий фактор, и никакая магия, никакая, даже самая продвинутая, технология не может гарантировать абсолютную "защиту от дурака". На сей раз дураком оказался рулевой четвёртого транспорта. Пытаясь провести судно как можно дальше от опасной мели, он слишком резко развернул рулевое весло. Наскоро сработанное из сырой древесины, весло треснуло, и разогнанную вёслами посудину потащило прямиком к севшей на мель барже… Пока их капитан орал, отдавая команды гребцам левого борта табанить, а правого — грести что есть мочи, пока свистели кнуты в руках надсмотрщиков, мимо четвёртого прошёл пятый кораблик, и оттуда пострадавшим бросили канат.
Это приключение закончилось, обошлось без потерь. А на следующий день южный ветер принёс оттепель и шторм…
Дальнейший путь я плохо запомнила, потому что он был чередой изматывающей работы и забытья без сновидений. Работа заключалась именно в усмирении разбушевавшейся стихии и выматывала не хуже многодневной велогонки, хотя действовали мы все сообща. Корабли проходили за день позорно маленькие расстояния, километров по пятнадцать-двадцать. Потом то ли наши усилия увенчались успехом, то ли попросту шторм выдохся, но на третий день мы вошли в большую полукруглую бухту… Здешняя Одесса-мама не производила впечатления чего-то особенного: обычный приморский городишко с портом и рынком. Не было у него ни яркой истории, ни особого говора, не отличались его жители и чувством юмора, присущим нашим одесситам. А жаль. Этот мир и так духовно нищ по сравнению с нашим, маленькая доля одесского колорита ему бы совсем не помешала.
Двое суток стоянки пошли на пользу всем — и горожанам, и путешественникам, и корабликам, пострадавшим во время шторма. Жаль, что не больше, но капитаны всех пяти транспортов в один голос твердили про некий приказ и вовсю торопились его исполнить. Интересы пассажиров их не волновали, несмотря на все сословные нюансы, и мы снова оказались в море… Я понимала, что ледниковый период даже в начальной фазе должен привести к понижению уровня моря. Отсюда и значительные перемены, которые наблюдались в нижнем течении Днепра. Но я наивно предполагала, что хорошо знакомые мне солёные лиманы Одесской области с отступлением моря превратятся в языки сухой степи с вкраплениями солончаков. Не тут-то было. Лиманы где были, там и остались, разве что длинные песчаные косы, намытые морем, сдвинулись к юго-востоку. Подувший оттуда ветерок принёс знакомый отвратительный запах — сероводородные грязи тоже никуда не делись. В нашем мире тут стояли лечебницы. Здесь, сколько хватал глаз, не было ни души. Ни человечьей, ни звериной. Только какая-то длинная жёлтая трава торчала по берегам.
Двигаться на вёслах навстречу ветру совсем не весело, и до конечной точки водного пути — гавани, находившейся в устье Дуная — мы шли ещё трое суток. Безлюдный берег, бесплодные песчаные полосы между морем и вонючими солёными лужами. Как всегда транспорты вечером бросали якорь на мелководье, а утром продолжали путь. Высаживаться на сушу никто не пожелал.
Разница в климате и здесь сыграла свою роль. Дельта Дуная, тоже более многоводного, чем в нашем мире, вытянулась длинным языком на восток. Северный, самый широкий рукав, увенчивала гавань с искусственным молом. Каких трудов стоило поддерживать её в приемлемом состоянии, я не представляю, ведь черноморские шторма и капризные дунайские волны наверняка каждый сезон вносили в планировку свои коррективы. Без магии тут точно не обошлось. И верно: из всех волостных рубинов, виденных мной за время путешествия, здешний оказался самым крупным… В гавани Нарен, мы наконец сошли с палуб не слишком надёжной, наскоро построенной гребной флотилии. До Восточных Врат оставалось около ста километров, и туда вела не просто наезженная — мощёная камнем дорога, на которую, как бусины на нить, были нанизаны городки и сёла. Довольно богатые городки и сёла, признаю заслугу местного мага. Если бы ещё дорога не была забита до отказа… Но у нас под ногами снова была земная твердь, а не шаткая палуба, и это не могло не сказаться на нашем настроении. Устали, да. И всё-таки исчезло гнетущее ощущение неуверенности, не отпускавшее нас в море.
В начале ноября мы приехали в Восточные Врата…
Ну, здравствуй, Измаил. Город, в который пять лет назад я так и не попала.
Надеюсь, в следующий раз увижу тебя уже в своём мире.
