Хайнц Конзалик - Смерть и любовь в Гонконге
– Не преувеличивай, – вежливо улыбнулся господин Чинь, имя которого переводилось как «Прекрасный день». – Я счастлив, когда кто-то нуждается в моих скромных услугах.
– Можно отключиться. – Один из сидевших перед динамиком нажал кнопку. Звуки, шорохи и шумы пропали. – Микрофон в смокинге действует превосходно. Когда должен быть готов второй костюм?
– Послезавтра. Янг хочет сделать одну примерку.
– С передачей?
– Да. Он вошьет эту штуковину в левый лацкан пиджака. При двойной прокладке и простежке никто ничего не заметит. Звук будет еще лучше… Из-за того что шелк такой тонкий, в смокинг вработана только одна микроклетка с микробатарейкой. Она в левом накладном плече. Костюм предоставляет куда большие возможности.
– Я очень доволен, – сказал один из мужчин, поднимаясь. – Теперь никаких неожиданностей не произойдет.
Он еще раз включил динамик. Звон стекла, фортепьянная музыка, смех, шум многих голосов. И – совершенно отчетливо – высокий женский голос:
– Это правда… вы врач?
– Да…
– У вас красивые руки. Представляю, как они сняли бы боль у меня в груди.
– Я, сударыня, занимаюсь вирусами и микробами.
– Может быть, у меня как раз вирусное заболевание. А, доктор? Нет, правда, это почему-то никому в голову не приходило. Проверьте… не вирус ли меня мучает… прошу вас.
С кривой ухмылкой мужчина снова отключил динамик. Медленно прокрутилась и замерла на месте дублирующая бобина магнитофона.
– Будете сменять друг друга каждые три часа! – приказал он. – А за записанными бобинами я приеду сам.
4
Вершиной праздничного вечера у Джеймса Маклиндли было полукитайское-полуевропейское шоу. Пригласили артистов из известнейшего гонконгского ночного клуба, который по этой причине на тот вечер закрылся. Маклиндли щедро возместил клубу его «убытки» – да и кто отказался бы от наличных, тем более что в вечере будут заняты все солисты ансамбля «Кантонских драконов». Террасу переоборудовали под сцену с обтянутыми шелком передвижными стенами и огромными сказочными животными из бумаги, картона и папье-маше, с длинными разрисованными полотнищами, морем экзотических бумажных цветов и позолоченными плоскими мисками, в которых стояли горящие свечки, распространявшие сильнейшие благовония.
Вот на фоне всего этого сказочного великолепия представление и развертывалось. Меркеру прежде не приходилось видеть ничего подобного: от древнего культового танца китайцев с обязательной борьбой против дракона до американского шоу в лучших традициях Лас-Вегаса. А завершилось представление одноактным ночным балетом, где мастерство балерин и танцовщиков выгодно подчеркивалось многоцветными яркими пятнами, которые отбрасывались прожекторами.
Другим украшением концерта стало выступление между двумя стеклянными дверями, прямо перед импровизированной сценой. Слуга только что принес два фужера шампанского, хрупкие китаянки сновали туда-сюда между декорациями, во мгновение ока перестраивая их, переходя к современной части программы, оркестр заиграл классический новоорлеанский блюз.
– А не махнуть ли нам на второе отделение рукой? – спросила Бэтти, отпивая шампанского.
– Почему? Что сейчас будет?
– Обычные крики и визг, которые называются шоу-пением, – Бэтти поставила фужер на небольшой низенький лакированный стол. – Твой успех неоспорим, мой милый. Ты ворвался в общество как бык в стадо коров.
– Это совершенно новая для меня характеристика.
– Ты посмотри на женщин – они просто пожирают тебя глазами.
– Мне даже сделали девять… ну, скажем так – предложений.
– Вот видишь.
– Однако подчеркну: все они с медицинской подоплекой.
– Нет, ты не ветер, ты – тайфун, милый. С кем ты намерен переспать для начала? С Люси Уилсон? Хочу тебя предупредить… пусть тебя ее ангельский вид не обманывает – это просто макияж.
Кроме того, она одна из самых известных нимфоманок в городе…
представляешь, в какой круг ты попадешь? Патрик Уилсон, ее муж, – видишь, он стоит вон там, у стены, – никак с ней не разведется, потому что ей слишком много известно о том, как он стал владельцем верфей «Уилсон, Пилкок энд К°». Единственный способ избавиться от нее до смешного прост: надо нанять убийцу. Но для этого у Патрика кишка тонка. – Она весело рассмеялась и обняла Меркера за шею. – Или эта Эмели Темпл? На вид ей лет тридцать, а на самом деле все сорок пять. Три раза делала подтяжку кожи – везде! Поэтому на пляже она появляется только в закрытом купальнике. Это тебе для информации, чтобы ты не слишком удивлялся, когда она разденется.
– Я здесь, для того, чтобы не переставая удивляться, а не для демонстрации моих мужских качеств. Все, что я вижу, настолько невероятно и до того поражает воображение… Если бы это нельзя было пощупать руками, я бы не поверил, что вижу это не во сне, а наяву.
Свет погасили, лишь луч прожектора выхватывал из темноты небольшой конус на сцене. В освещенное пространство вошла, вернее нет, впорхнула девушка небесной красоты, стройная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными, по пояс, черными волосами, которые, казалось, были покрыты лаком, в облегающем красном платье с разрезами до бедер. Сложив руки на груди, она скромно поклонилась и взяла в руки микрофон.
Присутствовавшие лениво похлопали. Меркер даже возмутился, такая красота заслуживает большего внимания.
Бэтти покосилась на него.
– Мне прикрыть тебе глаза, что ли? Не то они вот-вот вывалятся из орбит. – Она улыбнулась.
– Бывает же такая совершенная красота… – Меркер повернулся к Бэтти. – Ты хоть тресни, а согласишься: она совершенство.
– Почти! Сотри краску…
– Все равно достаточно останется. Кто она?
– Янг Ланхуа, певичка из ночного клуба… только и всего! На три четверти китаянка, на четверть – малайка.
– Замечательный коктейль!
– Только тебе его не попробовать. Она ненавидит белых. – А сама перед ними выступает?
– Долларовые купюры у белых те же, что и у китайцев. Это ее единственная уступка. Джеймс давно пытался заманить ее в свою постель. Я знаю об этом… как и обо всем остальном в его доме… даже если это от меня держат в секрете. Не думай, я не собиралась ему мешать – я только разбогатела бы на миллион!
– Ты как будто говорила, что тебя не купишь.
– Так оно и есть. – Бэтти хитро улыбнулась. – Миллион я получила бы за то, что не обиделась… вот и весь фокус! Только у Джеймса ничего не вышло… Янг не соглашалась: ни за какие драгоценности, ни за «роллс-ройс», ни за виллу на холме, ни за ежемесячную ренту. Она сказала «нет» – и все. Джеймс чуть не свихнулся. Такого у него никогда в жизни не было. А когда он узнал, что у Янг есть любовник – китаец, конечно! – он просто впал в бешенство. Это был молодой архитектор, который вдобавок ко всему работал в одной из фирм Джеймса. Он, конечно, оттуда вылетел, но Янг его не бросила. С тех пор Джеймс постоянно заставляет ее выступать в собственном доме и обижает как только может.
