Сергей Гомонов - Душехранитель
— Мне не нужно твое золото, мой господин! — мое дыхание, как и его, прерывалось, но со мной это было не от страсти, а из-за крепости его объятий. — Ты сломаешь мои ребра, воин!
— Так говори скорее, что хочешь ты получить за свою любовь?!
Я заставила его выпустить меня и поднялась на ноги:
— Справедливости. Идем в мою деревню, господин. И там, пред лицом старосты, разреши ты спор!
Сетх нагнал меня и перевел дух:
— В чем смысл спора?
— Об этом ты узнаешь на площади, перед старостой и моими соседями.
Брат пробормотал что-то нелицеприятное в адрес черни и вновь страстно сжал мою руку. Я подумала, что благородство еще не покинуло душу моего возлюбленного Сетха, ведь он мог взять простушку силой, мог постараться околдовать ее, но не сделал того. Как я скучала по нему — такому! Как я плакала, сожалея, что в незапамятные времена он принял в сердце свое страшный удар, не допустив, чтобы Разрушитель коснулся своим зловонным дыханьем кого-нибудь из нас…
— Сзывай же поскорее своих сородичей, красавица! — останавливаясь, сказал он. — Я желаю тебя, и потому поторопись! Мое терпение не бесконечно, Сепедет! Помни!
Бегая по деревне, я видела скользящего меж Ростау и миром смертных Инпу, который помогал мне морочить жителей деревни, дабы они «узнавали» во мне свою соседку. Это не было трудно, однако мне хотелось поскорее поймать Сетха на слове.
Угрюмые, многие — только что вернувшиеся из мира сновидений, крестьяне собрались на площади. Староста поклонился моему брату и не посмел сесть в его присутствии, хотя и не знал в лицо правителя Та-Кемета. Сетх же возвышался в стороне от толпы, скрестив на груди руки и чуть расставив ноги. Я знала: так он выражает свое нетерпение и даже злится. Но внешне он был спокоен. И я повела свою речь:
— Староста Менх и вы, мои соседи, знаете мою печальную историю, но я хочу, чтобы ее узнал и приезжий вельможа, который милостиво… — мы переглянулись с Сетхом, — милостиво соблаговолил принять участие в моей судьбе. Я была женою пастуха и рано овдовела, но от него мне остался сын, моя единственная опора. Сын мой получил в наследство от мужа моего скот и дом. Но из чужих стран приехал мой брат, узнавший о смерти моего супруга. Он сказал мальчику: «Этот скот принадлежит мне. Я выгоню вас с сестрой из дома, который также принадлежит мне, а если ты будешь прекословить, я побью тебя». И я хочу, о прекрасный воин, чтобы ты выступил защитником мне и моему сыну.
Сетх рассмеялся и развел руками:
— И из-за такой чепухи ты разбудила всю деревню и заставила меня ждать?! Неужели соседи твои никак не могут рассудить очевидное? Гоните в шею этого брата из чужих стран, ибо о чем может быть речь, когда наследник, сын хозяина имущества, налицо?!
И тут пришла моя очередь смеяться:
— Люди! Вы все слышали слово, сказанное Сетхом!
Брат вздрогнул, люди пали ниц, а Инпу, стоявший на другой стороне площади со свитком папируса и палочкой для письма в руках, кивнул нам, отступая затем в Ростау. Я сбросила морок и последовала за ним.
Сетх нагнал меня, схватил за локоть. В его сумеречных глазах светился гнев пополам с восхищением:
— Ты пошла на лжесвидетельство, сестренка!
— А ты подкупаешь убийц! Но вот только что пред лицом семидесяти восьми смертных ты осудил сам себя!
Он обнял меня, все еще не в силах совладать с действием зелья Инпу, а быть может, памятуя также свою былую любовь ко мне:
— Нетеру не примут к сведению этот обман!
Я смотрела в его глаза.
— Мне достаточно того, что ты молвил правду… — прошептала я, принимая поцелуй врага.
— Прости, Исет. Но это все пустые игры. Ты зря старалась.
— Возможно, ты прав, брат.
— Я люблю тебя, ученица Ра. Я по-прежнему безумно люблю тебя, но мы все делаем неправильно. Как всегда, неправильно. Это дом без окон и дверей, это мастаба[79], и мы мечемся в поисках выхода…
— Все сказано, Сетх! Все сказано!
— Я согласен. Наступили другие времена: слова бессильны — надо действовать. Надо распутывать узел.
Я видела слезы в его чудесных глазах, я прижала его голову к своей груди и, успокаивая, как в детстве, погладила по длинным темно-русым волосам.
— Помнишь, ты был мал, хотел доказать нам с сестрой свое превосходство, и ушел на болота, в одиночестве, рассчитывая добыть для меня много гусей…Небтет любила тебя уже тогда, вы были предназначены друг другу, как и мы с Усиром, но ты не хотел смириться с этим и считал судьбу великой несправедливостью… Ты стрелял из лука, пока не закончились стрелы, а затем вместо того чтобы спустить за добычей свору, отправился сам.
— Обычная жадность и азарт… — улыбнувшись, тихо сказал брат, покоясь у меня на груди.
— Ты говорил, что хотел вернуть стрелы и пострелять еще, а собаки могли переломать их, пока тащили бы гусей через заросли…
— А теперь говорю, что это была жадность, — упрямо повторил он.
Я усмехнулась. Сетх таков, каков есть. Зачем спорить с ним? Но я прекрасно знала, что не жаден мой братишка — ни сейчас, ни в те незапамятные времена…
— Как и следовало ожидать, ты провалился в болото, и оно стало стремительно поглощать тебя. Ты еще не был способен управлять силами природы, ты испугался и растерялся…
— Уж испугался так испугался. Хорошо, что моя одежда и так была мокрой, иначе такого стыда я не пережил бы вовеки… — фыркнул Сетх.
— Да ты ведь все помнишь!
— Говори, Исет, любимая, говори! — прошептал он и погладил меня по руке.
— Усир ощутил твою боль и ужас. Ты снова повредил ту самую ногу… Усир отыскал тебя, вытащил из трясины и долго, как я сейчас, сидел с тобой на берегу.
— Я сказал ему, что хотел бы стать им, а он засмеялся. И я подумал, что он насмехается, и злоба проникла в мое сердце. Потом… потом я вырос и смирился пред неизбежным. Небтет была довольно сильно похожа на тебя, а с возрастом вы стали почти одинаковы, если не считать цвета волос…Я простил Усиру тебя, но я не смог простить ему Небтет.
— Пойми и ее: каждый восход Ра видеть, что ты думаешь обо мне, сознавать в минуты любви, что ты воображаешь на ее месте другую, проснувшись среди ночи, слышать имя родной сестры…
— Так родился Инпу… — проворчал Сетх. — Дитя ревности, зависти и непонимания… Я не мог простить Усиру также и Инпу…Я мог бы уничтожить его еще до рождения, но… Но с тех пор я всего лишь разделил наши покои с Небтет, с тех пор наши Ка не единое целое, с тех пор она жена мне лишь в соответствии с некогда совершенным ритуалом. Я не касался Небтет с той секунды, когда узнал о ее измене…
